203
Помню, как я плакала — хотя дни, когда мать выбирала мне одежду, давно миновали, — читая прекрасную сцену из «Заезжего туриста», где болезненно застенчивого, невзрачного мальчика, которого мать ужасно одевает, один добрый человек ведет в магазин и покупает ему первую в его жизни пару джинсов. Мальчик с удивлением смотрит на себя в зеркало: «Bay, я классно смотрюсь!»
я — девчонка с бульваров (фр.).
Согласно мифу, нимфа Дафна, отвергшая притязания Аполлона, была превращена в лавровое дерево своим отцом, речным богом Ладонном. Она предпочла стать «недвижным деревом, чем возлюбленной Аполлона». (Д'Олер. Греческая мифология. С. 95).
И снова правда невероятнее вымысла: в колледже Алекс жил в одной комнате с тем человеком, который потом стал моим лечащим врачом. Мне было около двадцати, когда он начал лечить меня, и ему не надо было доказывать, что в доме у нас все шло кувырком. Он помнит рассказы Алекса о том, как мы, дети, оставались одни, а они с матерью куда-нибудь отправлялись.
Судя по всему, он в то время встречался с мисс Данауэй, во всяком случае, мать так думала; я точно не знаю, только помню, с каким змеиным шипом произносила мать ее имя.
Яшма вела себя как дура: в прошлом году, на похоронах матери Рэчел я увидела мать Гэйл и страстно, неудержимо захотела подойти и убедить ее, что я этого не делала. Я едва сдержалась.
Хит «Лулу» 1967 года из фильма того же названия. В русском прокате «Учителю — с любовью». (Ред.).
Громким голосом (ит.).
с апельсинами (фр.).
чем больше перемен… (фр.).
Над пропастью во ржи. С. 2.
Над пропастью во ржи.
Эндерс и Лейн. Культы и их последствия.
Мой школьный табель это подтверждает: «С некоторой неохотой участвуя в общих развлечениях, Пегги все же пристрастилась к волейболу. — Пол».
Вот бы так начинался мой некролог: «С некоторой неохотой участвуя в общих развлечениях, мисс Сэлинджер…».
Не уверена, что такая ранняя зрелость свидетельствовала о хорошем здоровье, но могу точно сказать, что, имея в виду общий уровень недоедания и скверного ухода, нам чертовски повезло, что это не осложнялось сексом. На следующий год я убедилась, что разрывы часто сопровождались полным упадком сил и заканчивались пребыванием в лечебнице Маклинз. Когда твой друг или подруга заключают в себе всю твою семью, когда они целуют тебя на ночь, а утром садятся с тобой завтракать, привязанность превращается в настоящий симбиоз. В Кросс-маунтэт страсти двенадцатилетних подростков пресекались в корне, и все отношения мирно приходили к размеренному быту супружеских пар средних лет.
Над пропастью во ржи.
«Уголок жизни», или токонома — самое почетное место в доме, маленький альков, в который помещают красивый свиток или гончарное изделие; может быть, какие-то цветы — но только самое лучшее предназначается для этого места спокойных размышлений. Гостей сажают спиной к алькову, они становятся частью этого почетного места и находятся под его (духовной) защитой.
Одной из моих трудовых повинностей той осенью была прачечная. С этими метками ничего нельзя скрыть. Я знала все обо всех, кто вел себя плохо, кто хорошо; кто мочился в постель, кто кровил в первый раз: средневековый обычай выставлять простыни на всеобщее обозрение, дабы все убедились, что дело сделано.
Где-то в девяностые годы их велела починить Колин, третья жена отца.
На идише — жрать, о животных; о людях — ess, о животных — fress.
Перевод В. Топорова.
«Мы хотим, чтобы наши ученики блуждали и находили дорогу, мерзли, но знали, где найти тепло, голодали, но знали, что с голоду не погибнут», — заявила Кит в интервью 1968 года.
Евреям, 13, 2.
Перевод Е. Кассировой.
«Господи Иисусе Христе, Царю Небесный, избави души праведников твоих от муки адовой и бездны темной; от пасти львиной избави их, да не пожрут нас их зубы и да не погрузят в вечное забвение: пусть святой Михаил изведет нас к свету Божию. Как обещал Ты в старину Аврааму и семени его». (Из католической поминальной службы).
В роли родителей (англ.).
Нападающий чикагской команды «Медведи», сама поэзия движения.
Мусор (фр.).
Верую во единого Бога, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
В прошлом году я была в Музее изобразительных искусств и зашла послушать лекцию этнографа-музыковеда, который изучал ритуальную музыку и пение тибетских монахов. К концу лекции он включил магнитофон с записями фрагментов этих песнопений. Внезапно меня захлестнул бурлящий водоворот чуждых существ. Я ухватилась за сидение, испуганная, как ребенок на американских горках, и сидела так, вся застывшая, пока музыка не прекратилась, и лектор не начал опять бормотать что-то о форме и структуре. После я спросила у него, какова природа последнего отрывка, который он проигрывал. Ученый ответил, что этим песнопением призывают духов умерших. Он прибавил, немного хвастливо, что сделал запись тайком — это песнопение монахи записывать не разрешали. Мне хотелось стукнуть его чем-нибудь. Я так разозлилась, что даже не думала, какое мнение сложится у него обо мне, и очень спокойно (то есть, внешне) объяснила ему, к чему привели его действия. Имеете ли вы хоть какое-нибудь представление, кого вы пригласили: пришли ли они на чашечку чая или обозлились, не встретив надлежащего приема?
В вопросы мои он не вслушивался, занимался тем, что упаковывал свои штучки. Быстрей, быстрей! Как папа писал о таких ученых, глухих к собственному предмету: «сословие оловянных ушей».
