На 2 ноября 2007 года в грузинской столице был назначен митинг оппозиции. Недовольные президентом политические силы страны объединились в Общенародное движение Грузии, чтобы сменить власть в стране мирным путем. В их совместном Манифесте выдвинуты обвинения Саакашвили в узурпации власти вместе со своим «коррумпированным окружением», в «политическом терроре», пренебрежении основными правами и свободам человека, в «крайней нищете» большей части населения, в «атаке против Православной Церкви, гражданских институтов и свободного бизнеса». В 12 пунктах этого обращения была сформулирована их программа: восстановление территориальной целостности Грузии, создание в стране независимого суда, прекращение политического террора властей, неприкосновенность частной собственности, реальное функционирование местного самоуправления, свобода СМИ, создание достойных условий жизни и гражданская интеграция, сохранение национальных традиций, конституционное соглашение между государством и духовенством. А также другие благие намерения.
Предполагалось, что к осуществлению вышеперечисленных принципов оппозиция приступит после свержения власти президента Саакашвили и его команды — то есть после досрочных президентских и парламентских выборов. Напомню — мирным путем.
Наша съёмочная группа добралась из Москвы в Тбилиси накануне, в четверг вечером. Побросали багаж в гостинице и бросились в центр города. До начала митинга оставалось чуть меньше суток, но перед зданием парламента было уже многолюдно. Протест оппозиции был официально разрешён властями, заранее собравшихся на площади «грузинский диктаторский режим» не разгонял, как принято почти везде на постсоветском пространстве.
Протестующая публика была разношерстная, из всех социальных и возрастных групп. Привлекла внимание очень пожилая трогательная интеллигентная пара. По ним было видно, что до сих пор любят друг друга. Она — одета со вкусом, драгоценности только подчеркивали её красоту, глаза женщины, рядом с которой есть её мужчина. А он нежно поддерживал её за руку, иногда поглаживая и что-то объясняя своей спутнице.
— Почему мы тут? — переспросил влюбленный. — Миша позорит нас, позорит нашу Грузию. Как можно такое ему простить?! Как мы можем со стороны за этим наблюдать.
Становилось холодно, подкрадывалась ноябрьская вечерняя горная прохлада, но на площади кипели горячие грузинские страсти. Решалась судьба страны. Грузный мужчина с огромным животом спорил с высоким и жилистым седым грузином в очках, у которого из кармана куртки высовывалась газета «Коммерсант».
— Если Миша президент, если он мужчина, то он придёт сюда и хотя бы одно слово скажет нам. Скажет: «Простите!», — требовал высокий.
— Биджо[111], слушай меня, биджо! — не соглашался толстый. — Нам не нужен президент. Нам нужна парламентская республика. Саакашвили уйдёт, придёт другой президент, нас снова обманет. Будет новый диктатор. Не нужен нам президент!
Представитель аудитории газеты «Коммерсант» в знак несогласия с изменением политического устройства государства замахал рукой. И тут я влез в их спор.
— Почему вам не нравится Саакашвили?
— Потому что из-за него в стране коррупция и террор, — бросил высокий.
— Но вы ведь за него голосовали?
— Разумеется, — он сухо отрезал и покосился на микрофон НТВ у меня в руках.
— Обманывали нас, — вмешался парламентарист. — Самую большую ошибку сделали мы, что за него голосовали. Здесь четыре года назад мы делали революцию[112] с ним. А он нас обманывал.
— А всё ваша Россия виновата, — высокий зло смотрел на меня. — Вам такой президент как Саакашвили и нужен. России и вам — армянам. Чтобы развалить Грузию.
— Я не армянин, — удивился я.
— А почему ты так о Саакашвили беспокоишься? — сжимая кулаки, завопил нервный читатель «Коммерсанта».
— Я не армянин, я — корреспондент НТВ из Москвы, — прозвучало это смешно и глупо.
На моего оппонента зашикали и закричали по-грузински — как мне потом перевели смысл: нельзя так с гостем разговаривать — и оттащили в сторону. Кто-то схватил меня за руку и развернул к себе. Широкоплечий крепкий парень в бедной дерматиновой куртке, разговаривая со мной, горячился и размахивал руками. Я заметил, что ладони у него покрыты многолетними мозолями.
— Я тебе скажу правду, — говорил он красивым гортанным голосом. — Живу в деревне, приехал сюда из Сванетии. Мы нищие. Я мечтаю о простой работе. Чтобы мог кормить свою семью. А Миша… Миша — парней сажает в тюрьму. Сколько молодых ребят сейчас сидят!
Прямо посреди площади стоял старый диван, который был занят группой женщин, молчаливо и глубокомысленно созерцавших происходящее вокруг. Ещё одна дама важно сидела рядом в родственном дивану кресле и изящно держала в руках сложенный зонтик. У Мананы, пожилой и очень политизированной мигрелки тоже была мечта. Ради неё она приехала из западной Грузии со своими тремя подружками.
— Демократию хочу, — призналась она с характерным грузинским акцентом. — Мальчик, понимаешь? Демократию!
— Если Саакашвили не согласится с требованиями протестующих, Вы отсюда не уйдёте?
— Нет, не уйду. Хочу досрочные парламентские выборы, — объявила Манана и отвернулась от меня, дав понять, что торг неуместен.
«Ну, грузины. Вот обнаглели! Путина на вас нет!»
Они думали, что уберут Саакашвили, и в их стране всё вдруг изменится. Только он мешает процветанию их Родины, только из-за него всё плохо. Так же они думали, свергая Эдуарда Шеварнадзе. Я вдруг вспомнил, что по дороге из аэропорта в гостиницу мы проезжали по главной улице Тбилиси, проспекту Руставели, и там шли ремонтные работы — как и год назад. Ничего не изменилось на этой главной улице столицы. А у Государственного театра оперы и балета на пересечении Руставели и улицы Реваза Лагидзе рабочие выкладывали плиткой тротуар, прилегающий к мостовой. Вернее, один работал, другие стояли рядом и давали советы, как класть плитку, а ещё несколько тучных и энергичных людей в костюмах и галстуках — видимо, начальство — наблюдая и покрикивая на рабочих, контролировали процесс.
«Так говорить или не говорить?»
В «пресс-центре» на Руставели тоже кипели митинговые страсти. И здесь тоже Михаила Саакашвили никто уже не защищал.
«Пресс-центр», корпункт APTN состоит из трёх рабочих комнат. Но все собирались в большой передней, где за большим столом курили, пили чай или кофе и спорили. В тот вечер я застал там шефа APTN Вахо Забашто, Мамуку — Васо Матуа с ВГТРК, нашего нтвшного оператора Гиви Пейкришвили, Зуру Мурадова оператора-стрингера и Шаха — Шахвеледа Эйвазова с Associated Press.
