«Вот болван, — уверенно думал я. — Ничего про баб не знает».
Но оказалось, что, несмотря на свою самоуверенность, болваном в ту ночь остался я. Но кто же мог подумать, что так выйдет. Я еще не попадал в такие ситуации!..
Этот отпуск был последним. Уже через три месяца я вернулся из армии. До сих пор помню этот день — двадцать шестое апреля. Семья обрадовала меня тем, что всего четыре дня назад, двадцать второго апреля, к ним приходил папа одной незнакомой им девочки сообщить, что она ждет от меня ребенка. Черт возьми! Как?! Я же спрашивал у нее, можно ли в нее кончать. Она же сама разрешила! Кто же мог предположить, что девушка не знала о том, что после этого случаются дети. Кто угодно, но только не я.
Мама сказала: «Рома, помоги ей. Денег дадим. У нас среди знакомых хорошие врачи. Тебе только нужно узнать, какой у девочки срок».
Мысль о том, что будет ребенок, вызывает у мужчин разные чувства. Обычно ты хочешь ребенка от той женщины, с которой планируешь жить, и тогда, когда уже можешь ребенка прокормить. Но эту девушку я, простите, знаю очень относительно: только по нашим детским письмам (в которых она, между прочим, клялась, что любит, но даже не дождалась), а постель еще не место для знакомства. И ребенка я решил не заводить. Живя с родителями и не работая, не мог же посадить им на шею случайно свалившуюся на меня бабу, да еще и с ребенком. А самое главное, я уже решил поступать в институт. Окончательно определившись к этому моменту, кем я хочу стать в своей жизни.
…Ну а пока я просто ехал к беременной девушке, понимая, что жизнь-то моя накрывается медным тазом, который еще и гудит, как набат. Но при этом все равно у меня были сомнения в том, правильно ли отталкивать девушку и ребенка. Виноваты ли они в чем-то? Сомнения мучили меня до тех пор, пока я — как велела мама — не спросил у «ясеня», на каком она месяце. И тут она выдала фразу, сразу настроившую меня на саркастический лад: «Ну давай посчитаем, когда ты у меня был?» — «Что?! Ты беременна, и даже не знаешь срок?! И не помнишь день, когда я был, хотя писала, что считаешь минуты до моего возвращения?»
Тут я окончательно и бесповоротно понял, что ребенка мне точно не хочется, тем более уверенности в моем отцовстве у меня совсем не было. Правда, несмотря на все это, я собрался поступить по-джентльменски: оставить деньги на аборт и записать на обоях телефон врача. Все произошло меньше трех месяцев назад, а, значит, сроки еще не вышли.
Но девушка неожиданно уперлась, что хочет ребенка именно от меня.
— Я понимаю, но жениться сейчас не могу. Не хочу жениться, хочу учиться.
— А я хочу и рожу. Как ты не понимаешь: я хочу ребенка именно от тебя…
— Тогда это твой выбор и только твой ребенок.
— Да! Он мой! И я своего ребенка не брошу, как некоторые!
— Я и не бросаю. Я предлагаю от него просто избавиться.
И т. д.
Сложно все это слышать, но еще сложнее ломать себе жизнь, связывая себя с человеком, которого не любишь, и что еще страшнее — которому не веришь. Больше мы не встречались. Она звонила еще пару раз. Разговаривала с моим дедом: «Передайте Роме, что у него родился сын». Потом позвонила снова, сказала, что ей трудно и нужны триста долларов. Я мог тогда помочь. Но поскольку я не был уверен, что это мой ребенок, не хотел открывать кормушку. Сказал, что она разговаривает с моим братом Александром, а Роман женился и уехал в Америку.
Где-то живет ребенок. Я с содроганием жду, что скоро он нарисуется и даст мне п… просраться. Что ж, пускай. Если будет на меня похож, куплю ему квартиру и помогу с работой. Правда, это ничего не изменит, но сниму камень с души. Это не совсем правильно — бросать своих детей. Он же не виноват, что мама у него дура.
Ситуация, прямо сказать, некрасивая. Зато с тех пор я понял, что в таких вопросах нельзя доверять женщине полностью, чтобы на эти грабли не наступить еще раз. Женщины, особенно молодые, не особенно умны. К тому же они верят своим не особенно умным подружкам, которые могут наговорить чего-нибудь особенного: типа, «если вы в третий раз за ночь это делаете, то кончать туда можно» или «если женщина не кончила, то она не залетит», и прочую лабуду. Самец, помни: даже если ты идешь у нее на поводу, ее проблемы решать все равно придется тебе.
Возможно, такие ситуации — временное явление жизни. Просто девочки в этом возрасте дозрели телом, а с мозгами у них по-прежнему засада. Им страшно хочется секса, но страшно в этом признаться даже самим себе, а тем более подругам и, уж конечно, следующему парню. Хорошо врать они еще не умеют, но говорить правду им уже не хочется. Страхов и предубеждений у них не меньше, чем у ровесников, просто они иные: «он обязательно бросит меня, узнав, что я уже попробовала»; или «а если я нужна ему только для того, чтобы после армии было с кем перекантоваться, пока не найдет другую, а я два года потеряла зря»; или «а вдруг он не женится, если я не залечу с первого же раза; ведь все мои подруги только так и выходили замуж» и т. д. Что стукнет в голову молодой бабе, не ясно никогда. Поэтому самцу нужно думать своей головой и надеяться только на себя. И верить своим ощущениям. Потому как бабы, мучимые всеми своими страхами, жутко лживы и способны на любые чудовищные наговоры.
Я это понял, когда через месяц-два после дембеля зашел в свой подъезд и встретил того самого приятеля, с которым нас вместе забирали в армию.
— Андрюха! — обрадовался я. — Ты вернулся? А чего здесь стоишь, позвонил бы в дверь, тебе бы открыли. Ну заходи, отметим.
— Нет! — Он стоял как каменный. И в глазах этого каменного гостя горел нехороший огонь. — Ты с моей девушкой спал!
«Во, дает девица, — офонарел я. — Зачем она ему про всех любовников-то рассказывает?»
— Ну спал, и чего? Она сама пришла. Позвонила и пришла.
— Она сказала другое: что ты позвонил, обманом завлек ее к себе на хату и изнасиловал, — произнесло могильным голосом зомбированное существо.
Я понял, что меня сейчас, наверное, будут немножко убивать. Мне стало жаль себя. И его тоже. Ее я не жалел. Скорее, даже восхищался. Вот тварь!
— Где, как? — Я пытался встряхнуть его, привести в нормальное человеческое состояние. — Как завлек? Как ишака — морковкой? Тогда скажи, что была за наживка! Изнасиловал?! Но как? Ты можешь трахнуть бабу, если она не хочет?! Даун! Приди в себя! — Я тряс его, клялся, что не был у девушки первым. Что не стал бы ломать целку, раз это девушка товарища.
Постепенно в его глазах появились искры разума и проблески понимания.
— Правда? — в сотый раз переспрашивал он. — Ты не был первым?
— Даже не вторым. Там уже батальон прошел. Клянусь, чем хочешь. Ты же видел, мне своих баб хватало.
