на мастер-классах. Или о круглых камнях на пляже и сапсёрфинге. Я же – увожу с собой веселое удивление ребенка, важные мысли по поводу своей книги и запах синей соли. Море по-прежнему ласково и нежно пахнет арбузами.
На шесть чудных дней я выпала из одной реальности, чтобы встроиться в другую. Я забыла о многом. Даже забыла поздравить с днём рождения бывшего близкого человека, но обычного мучительного и жгучего сожаления нет. Просто развожу руками – да, забыла, да, извини. У меня тут палевые горы, и ароматный кипарис, и важные фотографы с длинными объективами, и песня навылет, и писательница Екатерина, и звенящие цепочки сказок про Красную Шапочку, и рыбка, которая не моя, и светящийся человек, и деревянный домик, как в сказке, и из окна по утрам видно море, и розмарин, растущий на газоне. Извини, остальная жизнь, тебя как будто нет. «Таврида» ван лав.
Ольга Горбатюк. Запомните нас
Как-то всё пошло не так с самого начала. Мы с Катей вовсе не думали оказаться на три часа раньше у автовокзала Судака.
Я была немного взбудоражена и недовольна, потому что в ночном автобусе практически не удалось поспать. Но это же «Таврида»! Место моего двукратного провала и, наконец, удачной третьей попытки. Вот же, как странно. Берёшь, недооцениваешь себя, тычешься как волонтер, чтобы хоть одним глазком посмотреть на это чудо-место и как там творят другие, более одаренные и пропитанные творчеством. И даже в такой маленькой прихоти тебе отказывают. Неужели я настолько неталантлива, что даже забесплатно работать не берут? И тут уже вышку надо окончить – желательно, за рубежом?
«Да пропади оно пропадом! Буду главной врединой и подам заявку как участник!» – таков был мой вердикт на этот год. И тут мне спокойно в двенадцать ночи сказали: «Ты крутой! Мы ждём тебя!»
А значит, я здесь!
Здесь – у главного входа. Мы сидели втроем с еще одним участником из Красноярска на чемоданах и ждали Макса, его синюю волонтерскую футболку и наши беджи.
Я не знала, чего конкретно ожидаю от этих семи дней. Я так рвалась сюда попасть, была уверена и чувствовала, как мне это нужно (насколько же это было действительно мне необходимо, чтобы вновь и вновь подавать заявку!), но не понимала главного – для чего всё это? Что я хочу приобрести на выходе? Точнее, я перечисляла себе, но сомневалась в искренности поставленных целей. Возможно, именно это рождало во мне беспокойство, мешающее сразу принять и впустить в свое сердце «Тавриду».
Мне не нравилось, что всё здесь не так и всё здесь не то – горы из пыли и плоских камней, ветра́ и почти полное отсутствие хоть какой-нибудь растительности. В родном краю и зелени больше, и горы посолиднее.
«Но это же пройдет?» – подбадривала я себя, тут же влюбившись в открывшуюся взгляду и затмившую мое сомнение надпись «МИР. ЛЮБОВЬ. ИСКУССТВО».
Когда чемоданы оказались в заветных домиках, мы отправились к морюшку. Так мы ласково называем его на Кубани. Но встретило нас, очевидно, Его Природнейшество Чёрное море. Совершенно дикое и грубое. Оно бурлило поднятым со дна песком, плевалось мелкой галькой, не подпуская к себе ближе. Я была уверена, что на случай вторжения в его воды где-то наготове прятались артиллерии крабиков и медуз. Но Руслана они, как минимум, не тронули, даже предупредительно. Возможно, потому что он из Красноярска, а мы с Катей изменяли берегу Крыма, купаясь до этого в Сочи. Поэтому и не зашли.
Постепенно страх не понять своей цели на «Тавриде» отошёл на второй план, и появились новые эмоции – люди с такой легкостью делились своей радостью, уверенностью, беззаботностью, что в груди стало разрастаться приятное тепло, как от горящей свечки. Мы открывали новые планеты, учились вместе сдвигать мосты, пели ласковые песни костру в обмен на искринки тепла, смотрели на звёзды и танцевали до упаду в любой момент под хит-парад «санзоны» или всплески волн.
Я видела, как дискуссия о толерантности вышла за пределы шатра и паблик-тока, она продолжалась под палящим солнцем, которое запросто могло ее убить, но желание слов жить и наконец-то быть услышанными, обсуждаемыми, актуальными, оказалось настолько сильным, что все остальное перестало казаться важным. Жгучее обсуждение привлекло некоторых организаторов форума – сами того не замечая, они потихоньку подходили к нам поближе, и когда все плавно перетекло в крытую беседку, занимали оставшиеся свободные места.
И вот тут я поняла, в каком правильном в правильном месте нахожусь! Не было ощущения, что ты высказываешься в пустоту, одновременно окруженный людьми. Обязательно находился человек, который без слов говорил: «Эй, я тебя слушаю! Пожалуйста, скажи свое мнение!» и со всем вниманием смотрел на тебя. В этом и заключалось волшебство этого момента – сами того не замечая, мы были толерантны ко всему и к каждому, рождая новое видение для нашего поколения, тестируя его здесь перед тем, как выпустить за забор «Тавриды» в мир. И это было прекрасно.
В этот момент меня озарило, что по сути все, приехавшие на «Тавриду», делятся на два типа: тех, кого уже запомнили, и тех, кто неистово желает, чтобы их тоже запомнили. Имена первых мы видели в описаниях паблик-токов и вебинаров смены, где выбирали, на какой из них пойти, задавали вопросы и учились у них. Эти имена уже написали в книгах! Журналах! Сайтах и социальных сетях форумов, встреч, программ обучения, личных страничках спикеров! А в глазах участников с горящими огоньками я отчетливо видела именно: «Запомните нас». Они все уже готовы были выдавать триллионы кубометров творчества, у них припасены настолько переполненные бочки и цистерны концентрированных работ, что даже выплёскивалось за край, но их ещё никто не знал. И тем не менее, их имена уже были напечатаны на беджах крупнейшего арт-кластера страны.
А море как на кастинге: сначала недоверчиво смотрело на эту новую неуправляемую партию участников, и лишь на следующий день начинало замечать в них какой-то талант и впускать в свои воды, ставшие прозрачными и ласково-теплыми. И как же иронично, что за четыре дня отдыха между антишколами оно слизывало оставленное до последней клеточки искусство и уносило с собой. Участники будущих смен даже не догадывались, сколько сладко-горьких эфиров и масел своего творчества оставили предыдущие.
А мы хотели остаться в истории, чтобы нас помнили, чтобы наши имена жили в чьей-то памяти и ассоциировались с чем-то пылким и ярким. И даже организаторы видели это в участниках. Поэтому в
