Читаю «Войну и мир», «Дневник разочарованного человека» (Бар-бельон) + новозаветные апокрифы и размышляю о благочестивой смерти.
13/2/1950
[В действительности нижеследующая запись сделана 2 февраля 1951 г.]
«Война и мир» – это несравненный опыт; кроме того, читаю «Иллюзию и реальность» Кристофера Кодуэлла, Эрнста Трёльча, [Роберта] Мюррея, «Политические последствия Реформации», письма Рильке, Дьюи о логике + биографию Достоевского [Эдварда] Карра.
Из Рильке:
«…великая династия вопросов:…если мы всегда неполноценны в любви, непостоянны в решениях + бессильны перед лицом смерти, как же мы можем существовать?»
Тем не менее мы существуем + и утверждаем это. Мы утверждаем жизнь сластолюбия. Но ведь есть и еще кое-что. Человек бежит не от своей подлинной, животной природы, что есть «ид», к самобичующей, навязанной извне совести, «супер-эго», как говорил Фрейд, – но наоборот, как утверждал Кьеркегор. Для людей естественна этическая чувствительность + мы бежим от нее к зверю; это означает лишь то, что я отвергаю слабую, склонную к манипуляциям, погруженную в отчаяние похоть, я не зверь, я не считаю человеческую надежду напрасной. Я верую в нечто большее, чем персональный эпос с героической канвой, большее, чем моя собственная жизнь: над многослойной фальшью + отчаянием есть свобода + потусторонность. Человек может знать миры, которые не испытал, найти никогда ранее не предлагавшийся ответ на вопрос жизни, сотворить внутреннюю сущность – могущественную + плодотворную.
Но как, в тех случаях, когда это возможно, провести в жизнь факт целостности + любви? Нужно испробовать нечто более существенное, чем конечность рефлексирования. Ежели «жизнь – это литейная форма, изложница, все желобки, выступы которой суть боль, разочарование + мучительнейшие прозрения, то побег от нее… это счастье, подъем, это самое прекрасное + самое совершенное блаженство». Но насколько же твердым + решительным нужно быть! Так мы выходим за пределы искусства к умиранию, к безумию – ох, где она, вызволяющая свобода, действенная свобода от… свобода, неравнозначная тому огромному обладанию собственным сердцем, что есть смерть}
Война так близка. На 22 июня у нас зарезервированы места на «Королеву Елизавету».
[Без даты; вероятнее всего, конец февраля 1950 г.]Бальзак – «Случай из времени террора» —
Ее лицо было «лицом человека, который втайне практикует аскезу».
Энид Велсфорд: «Шут»
(«Фабер и Фабер», Лондон, 1935)
М. Уилсон Дишер: «Клоуны и пантомимы»
(Лондон, 1925)
Г. Кичин: «[Исследование] английского бурлеска и пародии»
Эмпсон: «Английская пасторальная поэзия»
(Нортон + Ко., Н.-Й., 1938)
[Кеннет] Бёрк: «Постоянство и перемена», «Отношение к истории»
«Искусство и схоластика» – Маритен
«Рост и форма» – Д’Арси У. Томпсон
«Нравственные ценности и нравственная жизнь» – [Этьен] Жильсон
«Разум первобытного человека» – Боас
«Утраченные сокровища Европы» («Пантеон»)
Зеебом: «Оксфордские реформаторы»
Св. Иоанн Креста: «Восхождение на гору Кармель»
Якоб Бёме: «Аврора»
Майстер Экхарт: «Проповеди»
Трагерн: «Столетия созерцания»
Линн Торндайк: «История магии и экспериментальной науки»
Г. Мальтер: «Саадья Гаон»
E. Р. Беван + К. Зингер: «Наследие Израиля»
И. Хусик: «История средневековой еврейской философии»
Леон Рот: «Спиноза, Декарт и Маймонид»
С. Шехтер: «Этюды по иудаизму»
С. Цейтлин: «Маймонид»
Пустыня + слепящие блики сливаются в зеркале – «Страсть в пустыне» (Бальзак)
Quis – кто
Quid – что
Ubi – где, когда
Quibus auxiliis – с помощью чего
Quia – почему
Quo modo – каким образом
Quando – как
[Первая страница нижеследующей дневниковой записи утеряна, но запись, несомненно, сделана в начале сентября 1950 г.]Я провела прошедшие выходные в парке Бальбоа с Софией и Пети и возобновила курс «Бай-Сай». Разговор с Софией, пусть он и не относился непосредственно ко мне, оказался очень поучительным, как обычно.
Я спросила, как обсуждать тему смерти с маленьким ребенком +, следующим вечером, о дихотомии между сексом и любовью. Применение к самой себе:
1. Наиболее разумный ответ на мою нынешнюю невротическую боязнь смерти: это уничтожение – все (организм, событие, мысль и т. д.) имеет форму, начало и конец – смерть столь же естественна, сколь и рождение, ничто не длится вечно, да нам и не нужна такая вечность. После смерти нам ничего не будет о ней известно, так что думайте о жизни! Даже если мы умрем, не испытав вещей, которые требуем от жизни, это не будет иметь значения после смерти – мы теряем только то мгновение, в котором «пребываем» – жизнь горизонтальна, а не вертикальна – ее невозможно накапливать — так что живите, а не пресмыкайтесь.
2. Невозможно отделить удовлетворительный секс от любви – то есть это невозможно для меня, – хотя я думала, что была… Два этих понятия неразрывно связаны в моем восприятии, а иначе я бы не отказывалась от сексуального опыта столь часто. Секс всегда был тайной, безмолвной, темной стороной любовной необходимости, о которой должно забывать в вертикальном положении. Запомнить это!
3. Моя потребность «исповедоваться» матери вовсе не заслуживала похвалы – в таком свете я предстаю не прямой и честной, а, во-первых, слабой, стремящейся укрепить единственные доступные мне узы любви + во-вторых, склонной к садизму, так как мои недозволенные поступки – это разновидность мятежа; мои поступки лишены силы, если они безвестны!
11/9/1950
Перечитать: «О дивный новый мир»
Перечитать: «Шанс» – непринужденная, ясная структура, но сомнительная развязка; изумительно разработанное исследование мотивов —
4/11/1950
[Неясно, о каком стихотворении пишет СС.]
Нет, мне совсем не понравилось стихотворение! Оно перегружено, этически непоследовательно – оно усложнено и вполне безвкусно. Однако оно «хорошо» не с «художественной», а с «исторической» точки зрения – так как произрастает из страстного приятия одиночества, по которому я так истосковалась. Я прижимаю одиночество к сердцу, как прекрасный дар. Посредством него я стану прекрасной!
5/11/1950
«Его лицо было одним из тех лиц, которые, из страха ненадлежащего использования, не используют вовсе» ([Джуна] Барнс)
