— Ни к чему, говоришь? А сам на пушки с открытым люком зачем лез?
— То я, мне иначе не видно.
— Когда тебе не видно, — одному танку беда, а когда мне ни черта не видно, — весь батальон неуправляем. Как бы мы батарею атаковали, если бы под броней, в темноте оставались?
— Оно, конечно, вслепую не атакуешь.
— Вот и «оно конечно». Когда обстановка требует, с голым на пушку полезешь. — Капитан помолчал, о чем-то думая, потом сказал как бы про себя: — После такой схватки не грех бы и покормить экипажи горячим завтраком, пробьется ли наш «кормилец» старшина Ребров по такой грязюке с кухней?
— Товарищ комбат, наш старшина в любую распутицу питанием обеспечит, с ним другого не случалось. Кухню не протащит — на спине в термосах принесет, всех «безлошадных» танкистов нагрузит, и принесут.
В это время из-за поворота дороги, натужно урча мотором, вывернулась полуторка с кухней на прицепе. На ее задних колесах, когда она вышла на задерненную обочину, обнажились цепи.
— Молодец старшина — из полуторки вездеход сделал, — улыбнувшись, сказал комбат. — Ну-ка, что у него в кухне, пойдем попробуем. Чуешь, сильнее пороховой гари запах лука и мясца!
Только собрались танкисты выйти из машины, чтобы отправиться к кухне, которая недалеко «пришвартовалась» к полуразрушенной стене кирпичного дома, как почти рядом с танком Рагозина разорвался снаряд. За ним — второй, третий. Осколки шипя пролетали мимо танка, барабанили по броне.
— Смотри, откуда бьет, — крикнул Малявин Мягкову, опускаясь в люк, — завтрак придется отложить, пока не обнаружим и не уничтожим их батарею.
А в это время с кормы танка соскочила неведомо когда забравшаяся туда санинструктор Ольга Веремей и с двумя котелками в руках побежала к развалинам, где укрылась кухня. Гибкая, проворная, шлепая тяжелыми сапогами по грязи, она бежала, перепрыгивая через дымящиеся снарядные воронки, почти не пригибаясь.
— Куда тебя черт понес, убьют! — кричал ей вслед комбат. — Вернись, сумасшедшая, потом закусим. Вернись! Приказываю!
— Если я вернусь, вы на весь день останетесь голодными, как в прошлый раз, — ответила Ольга, отмахнувшись, и продолжала бежать, лавируя между разрывами.
Через минуту Мягков засек батарею противника, и целый взвод танков обрушил на нее огонь своих орудий.
Веремей вернулась с двумя полными котелками дымящейся каши и, просовывая один из них в командирский люк, проговорила:
— Мое дело не только раны вашему брату перевязывать, но и за желудком вашим следить, когда перевязывать некого, иначе отощаете. Остальные экипажи посменно позавтракают, а вас, чертей, за уши не оттащишь от прицела, когда противник на виду.
В селение вошла наша пехота и стала закрепляться, а танковый батальон вывели на пополнение в район поселка Новая Прага и стали готовить к Кировоградской операции.
В холодное туманное утро 5 января 1944 года тысячи снарядов всех калибров обрушились на передний край гитлеровцев, проходивший недалеко от селения Плавни. С восьми до девяти часов бушевал огненный ураган, разрывая туманную пелену. И все же танкистам пришлось допрорывать оборону противника с тяжелыми боями. Особенно трудно пришлось батальону капитана Малявина, в который свели все наиболее боеспособные танки бригады.
Развернув в одну линию все три роты, капитан повел их в атаку, заранее предвидя возможность контратаки противника на открытые фланги батальона. Предположения Малявина оправдались сразу же после обгона пехоты. На подступах к селению Плавни противник атаковал его левый фланг. Будучи готовым к этому заранее, комбат с ходу развернул третью роту фронтом влево, не дав противнику смять свой фланг. Сам же, не останавливаясь, продолжал движение вперед с двумя остальными ротами. Только третья рота отразила контратаку противника, как со стороны села Червонный Яр фашистские танки навалились на правый фланг батальона. Но застать наших танкистов врасплох им не удалось и на этот раз. Комбат быстро развернул первую роту фронтом вправо, встретив противника почти в упор. Завязался тяжелый танковый бой. Один из гитлеровских танков, вывернувшись из-за укрытия, бросился на большой скорости на танк комбата. Не имея времени на то, чтобы развернуть пушку и встретить противника огнем, командир крикнул в переговорное устройство механику-водителю:
— Тарань! В борт!
Удар стали о сталь потряс тридцатьчетверку, она остановилась. Двигатель заглох, танк противника боком повалился в канаву. Второй фашистский танк, не сделав выстрела, задымил от снаряда, выпущенного из другой тридцатьчетверки. Подоспевшие танки роты вступили в бой. Произошла скоротечная схватка. Танки крутились на небольшой площади, взрывая гусеницами грунт, почти задевая стволами орудий друг друга. Оставив на месте боя несколько чадящих машин, противник отступил.
«Как же это я не выключил своевременно сцепление, когда таранил фашиста», — с укором себе подумал Рагозин, заводя заглохший двигатель.
Только успел комбат развернуть снова все три роты в линию, как его танк сильно тряхнуло. Из-под днища выбросилось темно-рыжее пламя, и одна из гусениц, застучав траками по ведущему колесу, распласталась на грунте.
Лейтенант Багров, высунувшись из верхнего люка, проговорил с досадой:
— На мину наскочили, везде набросали, сволочи.
— Зря они не спросили вас, где будете наступать, в сторонке поставили бы, — иронически заметил комбат.
— Что будем делать, товарищ командир?
— А вы, лейтенант, не знаете, что делают с машиной, когда она на поле боя подрывается на мине?
— Знаю. Ремонтируют. Я не о том. Я о том, как с вами быть, а с ремонтом не замедлим, вон Рагозин уже выбирается из люка.
— Я на другую переберусь, ремонтируйте скорее, — сказал комбат, выбираясь из танка, — и догоняйте.
Экипаж Рагозина, скоро восстановив танк и осторожно выйдя с минного поля, догнал батальон у селения Покровское.
К исходу дня 6 января танкисты были уже на ближних подступах к Кировограду, подойдя к его южной и юго-восточной окраинам.
Снова раньше других вышел к окраине города танковый батальон капитана Малявина, но тут же был остановлен сильным артогнем противника. Однако комбат скоро нашел выход: продолжая вести огневой бой силами одной роты, он, пользуясь наступившей темнотой, повел две остальные роты в обход огневых позиций противника. Маневр удался. Зайдя в тыл противотанковой батарее, комбат одной ротой танков атаковал ее с ходу, а другая рота, в голове которой шел танк Рагозина, вихрем пронеслась по минометной батарее, уничтожив ее полностью. Обе танковые роты одновременно ворвались в городские кварталы, завязав уличный бой. Скоро сюда ворвались и другие танки бригады. Начались упорные уличные бои, которые продолжались весь день и следующую ночь.
