Если бы, с другой стороны, удалось отбросить врага за Изер и последовать за ним, то можно было надеяться, что, с прибытием пополнений людьми и огнеприпасами, можно будет добиться благоприятного оборота дела на всем Западном фронте. Конечно, такого результата можно было бы ожидать от большого успеха и на всяком другом участке Западного фронта. Поэтому было также произведено точное обследование, нецелесообразнее ли будет при помощи вновь созданной армии попытаться сделать прорыв в Артуа, в Пикардии или Шампани. Но, приняв в расчет условия транспорта и переброски, пришли к заключению, что таким путем нельзя было бы приостановить противника, сильно нажимавшего на участке Изера, и для задержания его потребовались бы другие силы. Их не было. Подобные же расчеты показали, что смену молодых частей обстрелянными частями уже нельзя было бы произвести своевременно.
При таких условиях начальник Генерального штаба оставался твердо убежденным в необходимости проведения наступления во Фландрии, даже и тогда, когда уже появились признаки, что на востоке поставленная цель едва ли будет достигнута. Казалось, что нельзя будет уже остановить русских на Висле и на Сане при их численном перевесе и при уменьшенной боеспособности некоторой части наступающих.
Сражение на Висле и Сане в октябре 1914 года
Этого действительно не удалось сделать. Почти одновременно с тем, как, начиная с 17 октября, германские колонны на западе перешли в наступление на Изере, пришло известие, что союзники не смогут удержаться на Висле и Сане. Вскоре там пришлось приступить к отходу под давлением контратак, предпринятых превосходными силами противника. Можно было надеяться более или менее прочно держаться лишь в Карпатах, за Дунайцем, Нидой и за верхней Пилицей. Но с самого начала можно было с уверенностью предвидеть, что и на этой линии противник будет угрожать нашему флангу с севера. Перехваченные радиотелеграммы неоспоримо подтверждали это. Они давали нам возможность с начала войны на востоке до половины 1915 года точно следить за движением неприятеля с недели на неделю и даже зачастую со дня на день и принимать соответствующие контрмеры. Это, главным образом, и придавало войне здесь совсем иной характер и делало ее для нас совершенно иной, гораздо более простой, чем на западе.
Командующий германскими силами на востоке решил в начале ноября использовать такое положение для нанесения неожиданного удара, базируясь на хорошо оборудованные германские железные дороги. Этот удар должен бил быть нанесен с севера с упором в левый берег Вислы всеми силами, которые только можно было ввести в дело. Для выполнения этой операции командующий фронтом приказал перебросать в район Торн – Гнезен значительные силы из частей 8-й армии из Литвы и перевести туда же отступающее от Вислы выше Варшавы ядро 9-й армии. Основанием для такой перегруппировки армии служило согласие австро-венгерского командования, – правда, под сильным давлением германского верховного командования – восполнять создавшийся разрыв фронта в Польше той из австро-венгерских армий, которая стояла на его южном крыле в Карпатах. Такое доказательство твердого единения в тяжелом положении тем более было ценно, что этим самым обнажалась часть венгерской границы; хотя, правда, она в это время и не находилась под непосредственной угрозой удара.
В период изложенных событий на востоке вплоть до 12 ноября – дня начала наступления 9-й армии под командованием генерала от кавалерии фон Макензена из района Торн – Гнезен, – было проведено наступление во Фландрии, начатое в середине октября и известное в широких кругах под названием сражения на Ипре.
Наступательные стремления противника были окончательно сломлены. Он сам был почти везде прижат к Изеру или отброшен за эту реку; установлены были надежные сообщения между побережьем у Ньюпора и прежним германским правым флангом у Лилля, и, таким образом, создан был сплошной фронт от швейцарской границы до моря. Достигнута была та цель, которой во что бы то ни стало нужно было достичь для дальнейшего ведения войны со сколько-нибудь сносными видами на будущее.
Часто казалось, что стоило лишь продолжать упорствовать в наступлении, и тогда был бы обеспечен полный успех, – насколько мы фактически были от него близки, позднее сделалось достаточно известным. Между тем наше продвижение все же остановилось.
Решение приостановить наступление во Фландрии.
Наводнения, искусно примененные бельгийцами, прекратили хорошо развивавшееся наступление правого крыла, на котором сосредотачивалась вся сила удара.
Молодые корпуса далее к югу сражались с неподражаемым воодушевлением и превосходной стойкостью. Естественно, при этом сказались их недостатки, вызванные их вынужденным, ускоренным формированием и обучением и их укомплектованием уже не молодыми, в большинстве случаев взятыми из запаса офицерами, – других в то время не имелось. Особенно обнаружились недочеты у вновь сформированной полевой артиллерии, что тем заметнее было при ограниченном количестве снарядов. Командование было также не всегда на должной высоте. С начала ноября для верховного командования не было секретом, что в районе наводнения при беспрерывно усиливающемся противнике невозможно уже было добиться решающего успеха.
Возник вопрос о попытке внезапно прорвать фронт на таком участке врага, где он наиболее ослабил себя, перебрасывая силы для обороны во Фландрии. В связи с этим вновь вызвали к себе внимание районы Артуа и Пикардии, участок 2-й армии генерал-полковника Бюлова, начальник штаба генерал-лейтенант Лауэнштейн. Эту мысль все же пришлось бросить. Для ее осуществления не хватало сил после того, как все резервы как живой силы, так и снарядов были потрачены для Восточного фронта.[96]
Против такого предприятия также сильно говорили открывавшиеся в Польше перспективы. Очевидно, русские и не подозревали о той грозе, которая собиралась против них на левом берегу Вислы. Они продолжали медленно продвигаться на запад, то есть с той скоростью, которую допускали основательные разрушения путей сообщения, произведенные 9-й армией при ее отступлении от Вислы, выше Варшавы, в Силезию и южную Познань. Их правый северный фланг, продвигавшийся приблизительно на линии Варшава – Калиш, не был достаточно эшелонирован в глубину. Зато ими были оставлены значительные силы на правом берегу Вислы к северо-востоку от Варшавы. Очевидно, их побуждало к тому опасение, что 8-я армия может быть внезапно переброшена из Восточной Пруссии к Висле, для удара по русским сообщениям на правом берегу Вислы. От русских не утаилось, что отход нашей армии, которую пришлось ослабить для организации макензеновского наступления, произошел на половину добровольно, и возможно, что это побудило их так глубоко эшелонировать прикрытие фланга. Демонстративные атаки со стороны Торна – Грауденца, произведенные войсками стратегического резерва на линию Липно – Млава, вероятно, подействовали в том же направлении.
