3
Анненков жил в это время в Симбирске. Повесть Писемского «Тюфяк» (второе из напечатанных его произведений) была опубликована в октябрьском и ноябрьском номерах «Москвитянина» за 1850 г. Повесть «Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына. Брак по страсти» – в февральском – апрельском номерах того же журнала за 1851 г.
Письма Писемского к И. И. Панаеву, которые имеет здесь в виду Анненков, до сих пор не обнаружены. Интересов провинциальной читающей публики Писемский касался и в своей переписке с Некрасовым (см., например, его письмо к Некрасову от октября 1854 г. по поводу успеха «Фанфарона» – «А. Ф. Писемский. Материалы и исследования». М. – Л. 1936, стр. 78–79). Знакомство Писемского с Панаевым состоялось, очевидно, в начале 1851 г., когда Писемский приезжал из Костромы в Москву. Роман «Богатый жених» стал публиковаться в «Современнике» в 1851 г. с октябрьской книжки и печатался вплоть до майского номера 1852 г.
Неточно: Писемский переехал на жительство в Петербург в конце 1854 г.
Велеречивые и крайне туманные рассуждения о «новом сильном слове», вызвавшие в дальнейшем ходе литературной полемики немало насмешек, впервые высказаны были Ап. Григорьевым в обозрении русской литературы за 1851 г. («Москвитянин», 1852, книги 1, 2, 3, 4) по поводу «Бедной невесты» А. Н. Островского.
Взаимоотношения писателей «Современника» и «молодой редакции» «Москвитянина» были значительно сложнее, чем это представляется Анненкову. Вопреки его мнению, и Тургенев и редакторы «Современника» всегда одинаково отрицательно относились к направлению «молодой редакции» «Москвитянина», в том числе и к эстетско-славянофильской критике Ап. Григорьева. Но они уже с первой комедии Островского высоко оценили его дарование, сразу же заметили талантливые произведения Писемского и постарались в дальнейшем сблизиться не с «московским кружком» вообще, как это получается у Анненкова, а именно с этими писателями и помочь им избавиться от влияния реакционной славянофильской доктрины.
Рецензия Тургенева «Несколько слов о новой комедии г. Островского «Бедная невеста» появилась в мартовской книжке «Современника» за 1852 г. Автор выразил в ней свое сочувствие и уважение драматургу, «действительно замечательному и даровитому», а вместе с тем в конце статьи, имея в виду дурное влияние славянофилов на Островского, Тургенев пожелал ему как можно скорее «выпутаться из тех сетей, которые он сам наложил на свой талант» (Тургенев, т. 11, стр. 146). Этой же мыслью был проникнут и фельетон И. Панаева «Канун нового, 1853 года. Кошемар в стихах и прозе нового поэта», прямо направленный против «пустозвонных речей» Ап. Григорьева по поводу «Бедной невесты». Как известно, Островский разорвал вскоре свои отношения со славянофилами и сблизился с «Современником». Писемский же был менее последователен. // Иной, нежели Тургенев, Некрасов и Панаев, действительно «эклектической» позиции держались в этом вопросе А. Дружинин и сам Анненков, так же как и «молодая редакция» «Москвитянина», исповедовавшие теорию «чистого искусства».
Речь идет о рассуждениях Писемского по поводу фактов, сообщаемых о петровском времени в известном «Дневнике» Ф. В. Беркгольца (или Берхгольца), генерала русской армии, из голштинских дворян. Впервые дневник этот в переводе на русский язык был издан славянофилом А. И. Кошелевым в Москве в 1857–1860 гг. и являлся тогда литературной новинкой.
См. также о чтении Писемского в «Литературных воспоминаниях» И. И. Панаева (Гослитиздат, 1950, стр. 174). // Кстати об этих чтениях. Он действительно передавал мастерски собственные сочинения, находя чрезвычайно выразительные интонации для всякого лица, выводимого им на сцену (в драматических его пьесах это выходило особенно эффектно). Так же мастерски рассказывал он множество уморительных анекдотов из его встреч с разными лицами своей молодости. Подобных анекдотов были у него целые короба, и в каждом из них выражался более или менее законченный комический тип. Многие из этих типов были им обработаны позднее и попали в его сочинения. Но репутация великого актера, которая была ему составлена в Москве и которой он очень гордился, – не выдержала окончательной пробы. Так, при исполнении им роли городничего в «Ревизоре» Гоголя, данном на публичном спектакле в пользу литературного фонда, который был тогда в большой моде (1860), он оказался слабым и монотонным, изображая эту живую фигуру. Дело в том, что Писемский всегда счастливо находил одну верную ноту в предоставленной ему роли и по ней создавал все лицо исключительно, пренебрегая всеми другими оттенками его. Однажды я был свидетелем, как Писемский, в присутствии покойного Мартынова, вздумал оправдывать эту грубую, упрощенную манеру понимания изображенных лиц и утверждал, между прочим, что гениальный создатель «Ревизора», кажется, писал свою комедию не для сцены, потому что в городничем его беспрестанно встречаются вводные мысли и отступления, сбивающие с толку актера и мешающие ему проводить роль в надлежащем единстве. Великий наш комик, который был также и очень сильным теоретиком своего искусства, горячо возражал на эту мысль, объясняя пространно и чрезвычайно ясно, что все эти à parte, побочные мысли и подробности совершенно необходимы автору и представляют благодарную задачу для истинного актера, помогая ему выказать в полном блеске свое дарование и слиянием всех этих отдельных черт в один полный образ создать характер, способный остаться надолго в преданиях театрального мира. Писемский, кажется, остался при своем мнении. (Прим. П.В. Анненкова.)
См. об этом: Горбунов И.Ф. «Из моего дневника. 1855 год» – «Новое время», 1881, № 1778.
Речь идет об участии Писемского в так называемой «литературной экспедиции» 1856–1857 гг., предпринятой писателями по приглашению морского ведомства с целью исследования быта жителей, занимавшихся морским делом и рыболовством. Писемский путешествовал в районе Баку, Астрахани и свел в дальнейшем свои впечатления и наблюдения в ряд интересных очерков: «Путевые очерки», «Армяне», «Татары», «Астраханские калмыки» и др.
Речь идет об издании петербургскими издателями Ф. Г. Стелловским и А. С. Гиероглифовым сочинений А. Ф. Писемского в трех томах, начатом в 1861 г. Четвертый, дополнительный том появился в 1867 г.
И здесь и ниже Анненков дает явно панегирическую характеристику критику А. В. Дружинину, англоману, реакционеру и эстету по своим литературно-общественным убеждениям. Анненков был близок к Дружинину по антидемократической и эстетской направленности своей критической деятельности. Консерватизм в общественных вопросах, защита теории «чистого искусства» сближали с Дружининым А. Ф. Писемского.
