– Можете ли вы конкретизировать, какие слова произносились именно в храме? – спрашивает адвокат Волкова.
– Нет, не могу, но я не слышал слова про власть, только хулу на Господа и Церковь.
– Вы даете показание, что вы видели, как меня уводили? Скажите, я сопротивлялась? Сколько понадобилось времени, чтобы довести меня от солеи до ворот? – спрашивает Истомина Маша Алехина.
– Я уже точно не помню, – разводит он руками. – Я не злопамятный – мы, православные, все такие.
Расстройство личности в виде активной жизненной позиции
Адвокат Полозов напоминает Истомину, что тот уже виделся с Толоконниковой на другом процессе – над организаторами выставки «Запретное искусство». Истомин признается, что помнит тот эпизод. «У него пристрастное отношение к нашим подзащитным. Он до этого с ними встречался, при обстоятельствах, когда они были противниками», – возмущается Полозов.
«Сейчас 20:30, судебное заседание длится во внеурочное время, – говорит адвокат Виолетта Волкова. – Наших подзащитных нормально не кормят, завтра их поднимут в 5 утра и в 6 уже вывезут сюда для того, чтобы они могли участвовать в заседании. Получается, что наши подзащитные не будут нормально отдыхать, не будут нормально питаться ряд дней, когда будет проводиться заседание. Защита тоже не имеет права фактически на отдых. Если мы завтра опять утром начнем судебное заседание, то получится, что все то время, когда мы проводим судебные заседания, я буду спать по два-три часа. Я могу уснуть на судебном заседании, уважаемый суд, вы этого хотите?»
«Я полностью поддерживаю ходатайство моих адвокатов, а также хочу сказать, что все, что сказано по поводу режима в следственном изоляторе, – правда, – добавляет Маша Алехина. – Нас поднимают в пять утра, но выводят не в шесть утра, а в восемь, а время с шести утра до восьми мы проводим в так называемом «стакане». Это помещение метр на метр, без окон, с закрытой дверью, то есть воздух там не циркулирует, из-за этого у меня постоянная головная боль. Сейчас конец дня, у меня кружится голова, и сейчас все плывет. И еще я хочу сказать, что, несмотря на то что режимные моменты следственного изолятора предполагают доставку с суда к десяти часам вечера, практика судебных заседаний показывает, что нас доставляют к половине второго ночи. То есть у нас нет времени ни на сон, ни на то, чтобы подготовиться к заседанию. Речь идет о нашем физическом здоровье, в таком режиме мы не вытянем и двух-трех дней. Я не хочу болезней и обмороков здесь, я хочу нормально участвовать в судебном процессе. Это мое право».
Журналисты спешно передают цитаты в редакции, публика возмущенно гудит, усталые адвокаты хмурятся, а конвой с ротвейлером, как обычно, выводит троих и надевает им наручники. В изолятор их опять привезут глубоко за полночь.
2 августа исполнительница русского шансона Елена Ваенга на своем сайте публикует эмоциональную запись с требованием посадить Pussy Riot: «Я лично выпью за здоровье судьи, который влепит им срок! Им на зоне покажут «пуси»! Мне плевать, исправятся они или нет! 7 лет много? Ничего. Авось мозг на место встанет. Преступление должно нести наказание». Блого-сферу развеселит не содержание письма, написанного заглавными буквами, а обилие орфографических ошибок в нем. По сети разлетятся: «пуси хрюси или как их там еще охринели вконец», предложение солисткам пойти в «мичеть» и спеть там про «срань господню». Позднее певица даже извинится – но только перед мусульманами за «мичеть».
В этот же день обнародуются результаты психологической экспертизы, которая находит у всех трех подсудимых «расстройства личности, выразившиеся в завышенной самооценке, активной жизненной позиции, повышенном уровне притязаний, упорстве и категоричности, сложности в просчитывании последствий своих решений».
3 августа выступает единственный свидетель защиты, которого судья согласилась вызвать в Хамовнический суд. Это Наталья Бежина, невысокая женщина лет пятидесяти, в очках, проректор Института журналистики и литературного творчества, где училась Маша Алехина. «Институт маленький, я общаюсь со студентами и преподавателями и знаю, что у Маши есть сын. Она о нем хорошо заботится», – говорит свидетельница. Бежина рассказывает, что Маша участвовала в экологических программах, «никогда не позволяла себе антирелигиозные, оскорбительные по отношению к религии высказывания», не курит, не пьет и не употребляет наркотики.
В то же время возле суда в Ростовском переулке сторонники Pussy Riot разбивают небольшой лагерь, украсив его шариками и бюстом Пушкина в балаклаве. А в твиттере голливудский актер Дэнни Де Вито призывает Владимира Путина освободить участниц панк-группы: «Мистер Путин… Pussy Riot… отпустите их».
Суд медленно движется к концу. 7 августа проходят прения сторон. Адвокат потерпевших Лариса Павлова заявляет, что «феминизм – это смертный грех, как и все неестественные проявления, связанные с человеческой жизнью». «Они и дальше готовы проникать в храмы, а может, и в мечети, а может, и в синагоги, чтобы продолжать устраивать там свои концерты и осквернения», – настаивает она. Павлова вспоминает акцию «Войны» в Биологическом музее и участие в ней Толоконниковой: «Непристойные совокупления на глазах у всех. Это еще раз доказывает, что она и ранее нарушала закон. Наличие детей является лишь формальным смягчающим обстоятельством, и я не думаю, что его нужно учитывать в этом деле». Она подчеркивает: все эти действия совершались по предварительному сговору, группой лиц, что является отягощающими факторами. Прокурор просит для девушек три года лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
Этим процессом власть нанесла сокрушительный урон РПЦ, и от этого удара РПЦ не скоро оправится, говорит адвокат Виолетта Волкова. Девушки, по ее словам, попали на скамью подсудимых исключительно из-за их политических убеждений. Слово берет адвокат Николай Полозов: почему в храме Христа Спасителя проходят банкеты и корпоративы? «Надо понимать принцип соразмерности. За незначительный проступок – годы тюрьмы», – сокрушается он.
Мария Алехина рассказывает, как следователь Артем Радченко не раз угрожал девушкам реальным сроком, если те не согласятся с версией событий, которую он, Радченко, им предложит. Этот же следователь дважды придет на передачу к журналисту Аркадию Мамонтову и в эфире телеканала «Россия-1» заявит, что, если бы Pussy Riot не остановили, неизвестно, где бы они еще решили спеть – вероятно, на подводной лодке.
«Не мы сделали храм Христа Спасителя политической трибуной, а патриарх. Если бы мы спели «Богородица, Путина сохрани», мы бы сейчас здесь не сидели», – заявляет на суде Екатерина Самуцевич. Толоконникова называет уголовное дело «фуфельным». «Мы шуты, скоморохи, может быть, юродивые, но мы не несем зла, – говорит она. – Я приношу извинения, что невольно оскорбила верующих, но идиоматическое выражение «Срань господня» выражает наше отношение к сращиванию РПЦ и государства. На любой непредвзятый взгляд очевидно, что все это имело политический подтекст. Мы уважительно относимся к религии и святости».
