Бидия Дандарон - Письма о буддийской этике

Окончательным результатом этого напряженного размышления будет отрешенность от всех объектов, которые привязывали человека к миру. Только совершенствующемуся (человеку) стоит воспитать в себе идеи отрешенности от мира и тела. Будда осторожно начинает проповедовать, что нужно беречь свое драгоценное тело, ибо только оно имеет в себе все свойства, благодаря которым мы совершенствуемся. Тут нет противоречий, а только на разной ступени развития человек должен подходить по-разному к себе и к внешнему миру.

Будда говорит в «Буддачарите»:

Видишь, опять не успел подробно остановиться на четырех стадиях сосредоточения. Об этом в следующем письме.

Об интуиции я немного писал в письме от 22 ноября. Но еще подробнее, с примерами из жизни, освещающими эти теории, я постараюсь написать тебе в следующих письмах, но не уверен, смогу ли, ибо интуиция сама проявляется в человеке так, что не всегда Можно найти слова, чтобы описать это проявление. Но постараюсь, Моя любовь к тебе вдохновляет меня.

Пока.

Целую и обнимаю тебя, моя хорошая.

Твой Биди.

Наташа! Тебе передают привет М. А. и Влад. Павл., а Безик (собака хозяев — ред.) тоже кланяется.

Дорогая, милая моя Наташа!

Сегодня у нас была Лидия Максимовна, но, к сожалению, меня не было дома. Как говорят М. А. и Вл. П., она сидела долго и рассказывала всякую всячину. Был разговор, разумеется, и о нашей дружбе. Она, якобы, выражала сомнение или неуверенность по отношению к тебе, т. е. насколько ты отнесешься серьезно к нашей дружбе. Но, как мне передала М. А., она (Л. М.) пожелала изобразить меня на полотне. Так как я ничего не имею против таких «фокусов», то думаю на днях идти к ней и позировать. Она, я догадываюсь, больше всего хочет завести разговор о наших с тобой взаимоотношениях. Теперь я ни от кого не могу скрывать свою любовь к тебе. Придется рассказать об истинном положении вещей. Конечно, она не поймет духовной стороны нашей дружбы, об этом я умолчу. Скажу: «Она любит меня, и я ее люблю». Не возражаешь? Возражаешь или нет? Видимо, пока получишь сие письмо, дело будет сделано, разговор свершится.

Москва взбудоражена: на днях студенты МГУ расклеивали листовки, протестующие против преподавания марксистско-ленинской философии как самостоятельной дисциплины; они требовали, чтобы марксизм был включен в курс общей философии, как во всех университетах капиталистических стран. Но нашли каким-то образом зачинщиков этого движения (троих студентов) и немедленно исключили их из университета. После этого все иностранные студенты, кроме китайских, составили петицию в ректорат МГУ, где указали: если эти трое студентов не будут восстановлены в университете, то они немедленно уходят из МГУ и покидают пределы Союза. Ректорат пошел на уступку — исключенные были восстановлены. Много другого еще делается в Москве.

Теперь, моя хорошая Наташенька, послушай!

В четвертом письме ты просишь меня более или менее подробно рассказать о четырех стадиях сосредоточения и об интуиции. К счастью, эти два вопроса неразрывно связаны между собою: говорить о сосредоточении — значит нужно говорить об интуиции.

Рационализм и экспериментальная наука постоянно нашептывают человеку, что разуму и эксперименту все доступно, что разум может разложить мир на его составные элементы и из сложения их вновь образуется стройное целое. Попытка рационализма решить задачу, однако, постоянно терпит крушение; за последнее время это крушение принимает такой принципиальный характер, что по основным отраслям человеческого знания (атомная физика, психология и биология) ученые мира разделились на два противоположных лагеря.

Наряду с рационализмом возникает сомнение: сначала — как настроение, потом — как система. Скепсис питается неудачей разума, указаниями чувства и требованиями сердца, которые ведут человека далеко за пределы того, что может быть оправдано разумом. Но скепсис может быть не только настроением: как только он пытается систематизироваться, он впадает во внутреннее противоречие — доводами разума отрицает сам разум и должен уступить место иной позиции. Рационализм разрушается скепсисом, скепсис же разрушает себя сам; на нем, во всяком случае, останавливаться нельзя, и человеку остается искать путь, который не вел бы к сомнению разума и избавил бы от сомнения. Это — путь личного вдохновения, принимающий в расчет не только данные опыта, но и требования сердца. На этом пути возникает мистика.

Таковы три основных течения человеческой мысли.

Доверяя себе, мысль строит различные системы знания, в которых пытается раскрыть загадку мира; но оказывается, что без недоказанных и недоказуемых предпосылок она не может понять бытие. Если же она постарается свести эти предпосылки к возможному минимуму, тогда ничего иного, кроме себя и собственных представлений в бытии, она не находит. «Душа одна и видит перед собою свою лишь тень».

Поиск новых путей, обращение к тайникам бессознательного являются обычным следствием слишком больших, неоправданных надежд, возлагаемых на рациональное познание.

На смену великим рационалистическим системам XIX и XX вв. появилась точная наука, она претендовала на роль философии; позитивизм Конта, монизм Геккеля, эволюционизм Дарвина и, наконец, материализм Маркса — все разновидности того же рационализма, однако они не способны были дать удовлетворительное решение философских проблем, в результате чего появились искания новых путей, причем эти пути более или менее сознательно обратились к элементам мистическим, долженствующим пополнить так или иначе Рациональный элемент познания.

Эта мистическая струйка явно чувствуется как в прагматизме, так и в философии Бергсона, в религиозном экзистенциализме К. Ясперса и Других. Но всюду они дошли лишь до порога, т. е. до исследования лишь рациональной интуиции.

За порог могут переступить только те, которые сделают синтез европейской и индийской философии. Вот почему я придаю такое большое значение философскому анализу познания и самопознания.