ссылке, с чем не согласились многие епископы. С этого времени епископы и священнослужители разделились на поминающих и на непоминающих советскую власть.
Оптинцы проявили церковное послушание и остались на стороне поминающих. Здесь нужно отметить, что митрополит Сергий добивался легализации Русской Православной Церкви, которая в это время по сути была вне закона и тем самым без юридической защиты. Добиться легализации в период гонений было, как казалось, невозможно. Митрополит Сергий пошел лишь на те уступки властям, которые не противоречили установкам Патриарха Тихона. К легализации Церкви стремился и находившийся в ссылке местоблюститель Патриаршего престола митрополит Крутицкий и Коломенский Пётр, который, узнав о регистрации Синода Народным комиссариатом внутренних дел 20 мая 1927 года, счел это победой и твердо встал на сторону митрополита Сергия.
Среди подписавших Декларацию был ряд епископов, расстрелянных потом властями, а также архиепископ Алексий (будущий Патриарх Алексий I) и другие церковные деятели. Все же было очевидно, что в Декларации нет ереси или догматических нарушений. Оптинцы это увидели, и, когда отца Никона спросили монахини, как им смотреть на «статью» митрополита Сергия, он ответил: «Обвинять митрополита не следует, так как в отношении догматов он ни в чем не погрешил. Может, кому не нравится его политически осторожное отношение, но здесь еще нет вины. Мы не знаем, какие обстоятельства его окружали» 616. Эта оценка, конечно, согласована была с мнением отца архимандрита Исаакия. Старец Нектарий, когда ему в Холмищах, где он в это время жил, задали подобный вопрос, сказал: «Вот когда евреи были в плену вавилонском и не молились за царя Вавилонского, так как он был язычник, им было очень плохо. А когда стали молиться, их положение значительно улучшилось».
Когда Успенский храм в Козельске был ограблен, его настоятель, уже тогда очень больной отец Сергий, не пережил этого и скончался. Община просила отца Никона занять его место, но он отказался в пользу второго священника — отца Григория. А вторым священником стал по рекомендации отца Никона отец Аифал (Александр Павлович Панаев). Когда-то отцы Никон и Аифал вместе постригались в рясофор. Отец Аифал, будучи уже иеромонахом, перед закрытием Оптиной пустыни был рабочим в музее… Он был очень смиренным. «Отец Аифал должен благодарить меня, — говорила шутя Л.В. Защук, — из-за меня он получит Царство Небесное. Я была заведующей, а он остался первое время при монастыре в артели в качестве рабочего… И вот я требовательно повелевала им, мучила его, а он молчаливо, со смирением и безропотно повиновался». Добавим, что отец Аифал родился в 1880 году в деревне Горки Боровичского уезда Новгородской губернии. В Оптину пустынь поступил в 1908 году. Нес послушание в монастырской иконно-книжной лавке. Пострижен в монашество 2 сентября 1912 года; 9 июля 1917-го рукоположен во иеродиакона.
Отец Исаакий иногда посылал отца Аифала в Холмищи к старцу Нектарию с разными поручениями. Он шел все 60 верст пешком, хотя был слаб здоровьем. Однажды, вот так придя в Холмищи, как рассказывала мать Амвросия, «он вошел к батюшке и стал на колени в ожидании благословения. А батюшка, зная его как идеального послушника, как бы не обращая внимания на коленопреклоненного отца Аифала, оставил его в таком смиренном положении, вероятно, для примера окружающим и стал обходить ряд других пришедших. Только когда окончил со всеми, благословил его и принял от него поручения. Отец Аифал все это время так и был в таком коленопреклоненном положении» 617.
Отец Аифал отбывал незаконно присужденный ему властями срок пятилетнего заключения в Соликамске. Освободившись, он написал отцу Исаакию в Козельск, прося благословить его возвращение. Получив ответ, он поехал, но уже вблизи Калуги уголовники вытолкнули его на ходу из вагона, и он разбился насмерть.
4 июня 1927 года в Козельске были арестованы отцы Никон и Кирилл. В этот же день взято было властями несколько работников Оптинского музея, среди них уже уволенный с должности отец Агапит (Таубе). Всех их увезли в Калужскую тюрьму. Отец Никон помещен был в общую камеру, а вскоре его и отца Кирилла назначили на работу в канцелярии при тюрьме. Уже на другой день после ареста духовные чада отца Никона привезли ему из Козельска все необходимое. Ему удалось установить с ними постоянную связь, — он мог передавать им письма и краткие записки. Однажды он тайно передал 5-й том сочинений святителя Игнатия (Брянчанинова), исписанный по полям его, отца Никона, комментариями и замечаниями по поводу прочитанного. В книгу вложен был пакет с записками к духовным чадам (этот том сохранился).
В каждой записке было несколько изречений, соответствующих духовному устроению того духовного чада, которому она была адресована. А на полях тома сочинений святителя Игнатия среди других записей есть такая: «Возблагодарим Господа Бога за все милости Его, на нас, грешных, явленные. Возблагодарим за то, что мы чада Православной Церкви; возблагодарим, что нам дано, если не жизнию нашею, то умом и чувством сердца узнать до некоторой степени святую иноческую жизнь; возблагодарим, что нам дано, хотя до некоторой степени, понять тщету и суету мирской жизни; возблагодарим за те крохи чудной трапезы, которые мы получили. Наследства отцов и предков мы недостойны по своей греховности, но нам оказана великая милость: даны нам крохи той святой жизни, которою питались отцы; качество крох свидетельствует о качестве того, от чего они остались. О существовании и достоинстве недомыслимом крох этих, как и самой жизни, не знают люди мира сего и те, кого условия жизни (по неведомым судьбам Божиим) не допустили узнать их. <…> Смиримся, и убоимся страхом спасительным. Смиримся, и не дозволим себе ни малейших помыслов тщеславия и гордости, не дозволим себе осудить тех, кто не понимает нас… <…> Смиримся сугубо от сознания, что мы лично ничем не заслужили полученных милостей Божиих. <…> Чтобы хранить и сохранить полученное, необходимо дорожить им и благоговеть пред ним, иначе можно утратить его» 618.
Отец Никон, не зная за собой никаких противозаконных дел, надеялся, что его (как и отца Кирилла и других) отпустят, как уже бывало. Он написал отцу Геронтию, поселившемуся в его квартире, чтобы он сделал некоторый запас на зиму — дров и продуктов. Но вот уже настала и зима, а их не отпускали. Духовные чада отца Никона надеялись на его освобождение, но в начале января 1928 года они получили от него следующее письмо. «Мир вам и Божие благословение, — писал он. — По воле Божией придется нам расстаться. Этап приблизительно через месяц… Если Господь судит мне покинуть дорогие моему
