Услышав в тюремной камере о том, что Яковлев обвинил его в организации автомобильной катастрофы, Крючков изумленно всплеснул руками.
— Поразительная по своей беспардонности ложь! Причем не выдерживающая никакой критики!
Но кто мог услышать голос узника? Разве что его адвокат Иванов. Толстые тюремные стены отделяли подследственного от прессы.
Адвокат внимательно слушал своего подзащитного, который отрицал даже сам разговор с Яковлевым.
— Никогда Александр Николаевич не подходил ко мне с этим вопросом. Не говорил ни о каком письме. Дорожно-транспортное происшествие? Бред какой-то!.. Ничего подобного и в помине не было.
Крючков — человек сдержанный, немногословный. Годы работы в лубянском ведомстве наложили свой отпечаток и на манеру изложения мыслей. Аналитический ум сразу же сосредоточился на уязвимых местах обвинения.
— Что помешало Яковлеву обнародовать ставший ему известным «факт» раньше, еще в бытность мою председателем КГБ? Почему он поведал об этом только сейчас?
Адвокат тоже удивился. Действительно странно: человека предупреждают, что на него замышляют покушение, а он молчит.
— Почему он сразу не сообщил президенту? — размышлял далее Крючков. — Ведь с Михаилом Сергеевичем его связывали теплые отношения. Не доложил Верховному Совету? Не рассказал обо всем журналистам?
Адвокат согласно кивал головой: предание публичной огласке полученного известия наверняка бы расстроило планы КГБ.
— В конце концов, Александр Николаевич мог бы рассказать об этом в августе-сентябре девяносто первого года, когда модно было лить грязь на ГКЧП, — продолжал Крючков. — А то вдруг — год спустя…
Как-то само собой вспомнилось, что 19-20 августа Яковлев особой активности не проявлял. Объявился он «на людях» лишь после того, как члены ГКЧП были арестованы. Только тогда он выступил с балкона Белого дома.
Казалось бы, самое время обнародовать коварный замысел КГБ. АН нет, о замышляемом против него теракте сказал лишь в 1992 году.
— А может, Александра Николаевича ввели в заблуждение? — высказал осторожное предположение адвокат. — Тот самый генерал, на которого он ссылается?
— Не было никакого генерала, — убежденно произнес Крючков. — И быть не могло. Это самая настоящая клевета. Впрочем, если Александр Николаевич будет настаивать на существовании своего осведомителя, есть прекрасная возможность отблагодарить его, представив к награде — как-никак, спас жизнь отцу русской демократии…
Адвокат рассмеялся.
— Это было бы забавно.
— А что остается делать в моем положении? — спросил Коючков. — Я ведь арестован и нахожусь под стражей. Но и молчать не могу. Не вижу иного выхода, кроме как обратиться к генеральному прокурору с требованием провести официальную проверку этого публичного заявления.
— Вы хотите, чтобы вам вменили в вину организацию покушения на жизнь Яковлева?
— И не только на него. Оказывается, несколько лет назад я готовил террористический акт и против Ельцина. Его убийство должно было произойти в Таджикистане, а мой соучастник — руководитель органов безопасности этой республики, — горько улыбнулся Крючков.
Адвокат понял, что его подзащитный знал о публикации в «Московских новостях» — именно там было опубликовано это сенсационное сообщение.
— Следствие провести будет несложно, — размышлял узник «Матросской тишины». — Времени прошло немного, и сотрудники аппарата КГБ, через которых я собирался осуществить оба покушения, наверняка живы.
В тот же день Крючков подготовил заявление генеральному прокурору.
Сегодня Крючков и Яковлев — непримиримые враги, регулярно обменивающиеся взаимными выпадами друг против друга в устных и печатных выступлениях.
Вражда была не всегда. Более того, Горбачев именно с подачи Александра Николаевича утвердил Крючкова председателем КГБ, который сменил на этом посту фронтовика генерала армии Чебрикова.
По словам Крючкова, с Яковлевым он впервые встретился в 1983 году. В то время Владимир Александрович возглавлял советскую внешнюю разведку. Как-то ему доложили, что его хочет навестить посол в Канаде Яковлев. Крючков не удивился — советские послы регулярно посещали Первое главное управление КГБ.
Глава внешней разведки поинтересовался у руководства канадского направления, какие конкретные вопросы хочет затронуть гость, к чему нужно быть готовым.
— Специальных тем для обсуждения он не обозначил, — доложили Крючкову. — Сказал, что беседа будет носить общий характер.
— В таком случае, может, его примет кто-нибудь из моих заместителей?
— Нет, он хочет поставить вопросы широко…
— Например?
— Будет жаловаться на нашу службу, резко критиковать сотрудников резидентуры и центрального аппарата. Не исключено, что намекнет на желательность полного сворачивания оперативной работы в Канаде…
— Даже так? — удивился начальник разведки.
— Может ударить и по КГБ в целом. Это его любимый конек…
— Ладно, тогда приму я. Приглашайте…
И тут в кабинете Крючкова раздалась требовательная трель телефонного аппарата правительственной связи. Звонил Андропов, Генеральный секретарь ЦК, с которым у начальника разведки были доверительные отношения еще со времени совместной работы в Венгрии. Андропов, будучи послом в Будапеште, выделил своего пресс-атташе, и с тех пор Крючков следовал за Юрием Владимировичем, как нитка за иголкой. Крючков побывал и помощником Андропова, когда тот состоял «рядовым» секретарем ЦК, и начальником его секретариата, когда Юрий Владимирович переместился со Старой площади на Лубянку.
— Что нового? — по старой привычке, принятой между давними и добрыми сослуживцами, спросил генеральный.
Начальник разведки, находившийся под впечатлением только что полученной информации о характере предстоявшей беседы с послом в Канаде, доложил:
— Яковлев просится на прием. Говорят, что недоволен нашей службой.
— Яковлев? Ни черта не поймешь, что он думает на самом деле!.. Десять лет сидит в Канаде, пора, наверное, забирать его в Москву. Кстати, есть люди, которые очень хлопочут о его возвращении. Пусть порадуются…
В числе этих хлопочущих людей, по словам Крючкова, Андропов назвал академика Г. Арбатова, который при Брежневе сам приложил руку к тому, чтобы отправить Яковлева подальше из Москвы на посольскую работу.
— А теперь вдруг почему-то жить не может без этого проходимца…
«Да, именно так, назвав Яковлева „проходимцем“, и закончил наш телефонный разговор Юрий Владимирович», — напишет Крючков в своей громко-скандальной статье «Посол беды», опубликованной 13 февраля 1993 года газетой «Советская Россия». Вот такую, мол, короткую, но очень емкую характеристику дал «отцу русской демократии» незабвенный Юрий Владимирович еще в 1983 году.
