Примерно в это же время, 8 апреля 1879 года, французский посол Сен-Валлье отправил министру иностранных дел Ваддингтону депешу, которую мы не можем не процитировать, так как в ней содержится занимательная оценка роли парламентаризма в рейхе Бисмарка:
...
«Распространенная ошибка среди тех, кто недавно в Берлине, и поверхностных созерцателей принимать за чистую монету существующую здесь парламентскую систему. Пообвыкнув, они быстро начинают понимать, что это всего лишь привлекательные декорации, украшенные всякого рода побрякушками, создающими видимость парламентаризма и конституционализма. Вроде бы правила соблюдаются, партии функционируют, в коридорах суматоха, идут жаркие дебаты, проходят шумные сессии, одерживаются победы над правительством и даже над могущественным канцлером (правда, по самым второстепенным вопросам). У вас действительно возникает иллюзия серьезности обсуждения и огромной важности голосования. Однако на заднем плане, за сценой в самые решающие моменты всегда появляется указующий и повелевающий перст императора или канцлера. Их поддерживают главные охранные силы нации: армия, чье послушание доведено до фанатизма, бюрократия, вышколенная рукой мастера, не менее подобострастная судебная система и население, настроенное иногда скептически и даже критически, но давно привыкшее гнуть спину перед высшей властью»62.
Легче всего сделать вывод об авторитаризме в Германии, но он будет упрощенным. Парламентаризм все-таки существовал и ужом пытался вырваться из мертвой хватки Бисмарка. Долголетие короля-императора Вильгельма I не было безграничным. Если бы он умер до 1887 года, то в Германии вполне могла начаться эра парламентского суверенитета. Монарх-реакционер и блистательный политик сообща смогли этого не допустить.
В апреле Виндтхорст ездил в Вену к своим ганноверским клиентам и там 20 апреля 1879 года встретился с нунцием, архиепископом Людовико Якобини, который посредничал между Бисмарком и Ватиканом. Виндтхорст тогда сказал нунцию: «Бисмарк могущественнее короля Вильгельма и всей династии. Никто не в состоянии справиться с ним». «Второй Валленштейн», – добавлял потом историк Клопп. «Даже сильнее», – считал Виндтхорст63.
Когда в конце апреля 1879 года Виндтхорст вернулся в Берлин, его ожидал сюрприз. Впервые Бисмарк пригласил его прибыть 3 мая на парламентский soire(званый вечер) в дом на Вильгельмштрассе, 76. Депутаты католической партии Центра никогда не удостаивались такой чести, и у входа в особняк собралась пресса, чтобы разузнать причины особого внимания к язвительному гному. Бисмарк принял его радушно, но пролил пунш на белоснежный жилет Виндтхорста и, к изумлению Виндтхорста и столпившихся вокруг зевак, начал вытирать пятно скатертью. Ввиду глубокой неприязни Бисмарка к своему оппоненту в его жесте можно было усмотреть аналогию с фрейдистской оговоркой, выдающей тайные побуждения человека. Когда маленький человечек появился на ступенях, журналисты поинтересовались: как его встретили? Виндтхорст ответил иносказательно: « Extra Centrum nulla salus»64. Для тех, кто незнаком с католическими догмами, эта фраза требует пояснения. Один из традиционных католических догматов гласит: « Extra ecclesiam nulla salus» – «Вне церкви нет спасения». Обыгрывая эту сентенцию, Виндтхорст дал ясно понять, что Бисмарк ничего не добьется в рейхстаге без поддержки партии Центра – «без партии Центра нет спасения». Каноник Франц Кристоф Игнац Моуфанг (1817–1890), непримиримый ультрамонтан и яростный теолог-консерватор, ужаснулся, узнав о спектакле с рандеву между Виндтхорстом и антихристом Бисмарком65:
...
«Изгнанные и разоренные епископы, затравленные и замученные священники, истые католики, узнавшие из газет о миловании герра Бисмарка и герра Виндтхорста, не понимают, как гонитель церкви может быть одновременно и другом герра Виндтхорста»66.
Благочестивый каноник, очевидно, подзабыл старую народную притчу: чтобы ужинать с дьяволом, надо иметь длинную ложку.
9 мая 1879 года Эдуард Ласкер, выступая в рейхстаге, обвинил Бисмарка в том, что он проводит «финансовую политику, выгодную имущим классам». Бисмарк ответил в гневе:
...
«Я с не меньшим основанием могу заявить, что герр депутат Ласкер проводит финансовую политику, выгодную неимущим классам. Он относится к числу тех господ, на всех стадиях прохождения нашего законодательства формирующих депутатское большинство, о котором в Священном Писании сказано: “Они не сеют и не жнут, не прядут и не ткут, но все они одеты”»67.
Стих из Священного Писания в действительности звучит совсем по-другому. Бисмарк процитировал стих 26 главы 6 Евангелия от Матфея: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» [91] Бисмарк продолжал высказываться по адресу Ласкера в таких резких выражениях, что президенту рейхстага пришлось звякнуть колокольчиком и предложить ему перейти на парламентский язык. Бисмарк, еще больше разъярившись ( wtend), окончательно вышел из себя:
...
«Что означает этот звонок? В палате полнейшее спокойствие… Я глава исполнительной власти рейха, и я здесь присутствую как президент бундесрата. Президент рейхстага не имеет права одергивать меня. Он не должен прерывать меня и делать мне предупреждения, как это случилось сегодня. В конце он может раскритиковать и меня, и других членов бундесрата и даже пожаловаться на них. Но если он продолжит дисциплинировать меня в таком же духе, то он сделает еще один шаг к роспуску парламента»68.
Разгорелись жаркие дебаты. Только на сессии рейхстага выступили 155 ораторов, не считая дискуссий в комитетах. Споры возникали в отношении и товаров, подлежащих обложению тарифами, и ставок, и условий. Особенно депутаты препирались по поводу положения, выдвинутого парламентским лидером партии Центра бароном Георгом фон унд цу Франкенштейном (1825–1890), возглавлявшим комиссию, разрабатывавшую законопроект о покровительственных тарифах. Суть его предложения, получившего название «оговорки Франкенштейна», сводилась к тому, чтобы ограничить таможенные поступления и доходы от налогов на табачные изделия, идущие в бюджет рейха, 130 миллионами марок. Все, что будет получено сверх этой суммы, должно идти в распоряжение союзных государств. 9 июля 1879 года «оговорка Франкенштейна» была принята большинством голосов: 211 (консерваторы, свободные консерваторы, партия Центра) против 122 (национал-либералы, прогрессисты, поляки, вельфы и социал-демократы)69. Это решение имело далеко идущие последствия. Ограничив рейх фиксированной суммой таможенных поступлений, партия Центра и Франкенштейн лишили центральное правительство возможности обогатиться на экономическом буме и росте импорта после окончания депрессии в 1896 году. Как считает Найалл Фергюсон, из-за бюджетных затруднений и генеральный штаб, и военное министерство так нервничали, видя наращивание военной мощи Россией и Францией, что в июле 1914 года решили первыми нанести удар, прежде чем они сломают несчастную Германию, запутавшуюся в финансовых кризисах70. Еще один пример действия закона непреднамеренных последствий Бёрка.
