Переданное в тот же день, 21 сентября, сообщение ТАСС, многократно повторенное по радио и телевидению, не успокоило людей. Не улеглись страсти и после того, как пресс-центр Петровки 38 обнародовал подробности. Многим казалось, что власти темнят, скрывают истинную подоплеку случившегося.
А случилось вот что. В 8 часов 25 минут утра на пересечении улицы Горького с переулком Александра Невского в машину Ельцина врезался «жигуленок». Следуя в направлении центра города в крайней правой полосе, водитель «жигуленка» проехал на запрещающий жест регулировщика и столкнулся с выезжавшей на улицу Горького «Волгой», в которой находился Ельцин. Удар пришелся на правую переднюю дверь машины — как раз по тому месту, где сидел Борис Николаевич.
По одним сообщениям, Ельцин пересел на шедшую сзади резервную машину и проследовал на работу. Его состояние — превосходное. Однако в прессе появились и другие сведения, в частности о том, что он получил значительный ушиб правого бедра, мягких тканей лица и легкое сотрясение мозга. Такую информацию дали журналистам врачи Центральной клинической больницы, входящей вместо упраздненного Четвертого Главного управления в Лечебно-оздоровительное объединение Совета Министров СССР.
Вечером 21 сентября телепрограмма «Время» сообщила о благополучном возвращении Ельцина домой из ЦКБ, где его обследовали и сделали рентген. Однако назавтра ряд газет, в том числе и набиравший популярность «Коммерсанть», опубликовали телефонные интервью с дочерью пострадавшего Еленой Окуловой: в одиннадцать вечера 21 сентября она заявила, что отец пока еще в больнице.
И снова зашепталась, всколыхнулась старая сплетница Москва. Нестыковка информации породила новую волну слухов и предположений.
Самое разумное, что можно было предпринять для успокоения взбудораженных граждан — это дать возможность выступить по телевидению самому виновнику аварии. Слава Богу, у властей предержащих хватило ума пойти на такой шаг.
И вот на экране — водитель «Жигулей». Действительно, его фамилия Ерин, но отношения к милицейскому генералу не имеет. Юрию Ильичу 60 лет, он военный пенсионер, армейский майор в отставке, проживает в Химках. В то злополучное утро вместе с дочерью Еленой по своим делам направился в центр Москвы на принадлежавших ему «Жигулях».
Согласно рассказу Ерина, дело обстояло так. Он не успел затормозить — слишком поздно взметнулся в руках постового жезл. Говорят, что постовой, увидев на черной «Волге», подъезжавшей к перекрестку с улицей Горького, внезапно вспыхнувший спецсигнал — красную «мигалку», — немедленно поднял жезл, перекрывая движение, и даже свистнул. Но он, Ерин, свистка не услышал. Вот если бы шофер Ельцина включил сирену, то тогда наверняка услышал бы. Когда Ельцина увезли, он, Ерин, сказал водителю Бориса Николаевича о сирене. На что Витя, шофер Ельцина, ответил: Борис Николаевич с сиреной ездить не любит.
— Если бы мне рассказали, я бы сам подумал, что это покушение, но я ж Борису Николаевичу полный единомышленник. Я из партии даже раньше него вышел — не стал ждать, пока нам начнут плевать в лицо. А когда узнал, что это в Ельцина стукнул, мне страшно стало и стыдно.
Покаянные интервью, которые раздавал направо и налево герой того сентябрьского утра, кого-то убеждали в непреднамеренности случившегося, а кого-то и нет. Сам он отделался легкой царапиной, а вот дочь Елена сильно расшибла лоб о приборный щиток. Ей требовалась медицинская помощь, и отец собрался переправить ее в ближайшую больницу, но не тут-то было. Незадачливого автовладельца с 27-летним водительским стажем не отпускали с места происшествия, а потом отправили в ГАИ и продержали там весь день — до шести вечера. Дочери пришлось искать больницу самой. В двух лечебных учреждениях ее не приняли, и только в третьем по счету наложили швы на рану. Такие вот нравы царили в нашей матушке-столице при партократах. Что касается Ерина, то поздно вечером он сговорился с таксистом, и тот за 20 рублей отбуксировал его «жигуль» в Химки.
И все же от той уже порядком забывшейся истории у недоверчивой части сограждан осталось ощущение какойто недосказанности, неполноты. Наверное потому, что почти все исходившее тогда по адресу Ельцина из союзных структур воспринималось населением с определенной долей скептицизма. Общее неприятие критики в его адрес со стороны Кремля сказывалось даже на очевидных эпизодах, где он был неправ. Публика хотела видеть своего кумира безукоризненным во всех отношениях!
Вот почему общественное мнение двояко отнеслось к разъяснению тогдашнего руководства ГАИ, заявившего, что инцидент не произошел бы, если бы Ельцин уведомлял постовых по рации о своем приближении, как это делают все пассажиры его ранга. Следовательно, имело место не покушение на Ельцина, а нарушение им самим устоявшейся практики передвижения по городским улицам государственных деятелей. Милиция готова хоть за полчаса останавливать движение, но Ельцин этим правом не пользуется и, видимо, принципиально. Действительно, Борис Николаевич тогда ездил без сопровождения, не разрешал устраивать эскорты с воем сирен и отключением светофоров. Не пользовался он тогда и службой охраны КГБ СССР с ее отработанной десятилетиями методикой обеспечения безопасности охраняемых лиц.
Умысла в наезде, конечно же, не было. Но признать своего любимца виновным в том, что он отказался от положенной ему привилегии, выше сил обожествляющих его людей. Проще подозревать злые козни недругов.
Вот почему, когда в июне 1992 года прозвучали выстрелы на Рублево-Успенском шоссе, по которому должен был проезжать президент, вновь зароились слухи о попытке покушения на его жизнь.
Что же в действительности там произошло? Да, выстрелы звучали. Притом на поражение. Их было шесть. Столько раз пришлось нажимать на спуск пистолета. Стрелявшие торопились: вот-вот на шоссе должен был показаться президентский кортеж.
Стреляли в громадного лесного красавца-лося, загромоздившего дорогу, на которой с минуты на минуту ожидали появления Ельцина. Лось лежал прямо на проезжей части, пытался встать, но снова падал — у него были перебиты ноги.
Лесной красавец столкнулся с… «Запорожцем». Очевидно, переходил дорогу, и тут, как на грех, инвалид-водитель на своей развалюхе. Несчастное животное рухнуло прямо на проезжую часть. Сотрудники, обеспечивавшие безопасность президентского маршрута, пытались приблизиться к лосю, но великан не подпускал их к себе. Счет времени шел на минуты, раздумывать было некогда, тогда и решили пристрелить незадачливого гостя. После шестой пули лось не подавал признаков жизни. Его быстро оттащили в кусты, кое-как прикрыли ветками. Правда, следы крови смыть не успели — показавшийся на повороте президентский кортеж вихрем промчался через это место и скрылся вдали.
