С сюжетом одного из созданных в то время эскизов у Рериха произошел необычный случай, который он так описывал в письме Елене Ивановне: «Вчера был со мной курьезный случай. Сочинил я эскиз «Мертвый царь» – когда скифы возят перед похоронами тело царя по городам его. Вечером же был у знакомых и втянули меня в столоверчение, в которое, как я, помнишь, говорил Тебе, вовсе не верю. Можешь представить себе мое изумление, когда стол на мой вопрос «который из моих сюжетов лучший?» выстукивает: «Скифы мертвого человека хоронят». Никто из присутствующих не мог знать этого сюжета, ибо я сочинил его в тот же день и никому еще не рассказывал. Вот-то чудеса! А все-таки в стол еще не верю, надо еще как-нибудь испытать».[108]
Подобные «испытания» действительно имели место в последующей жизни Рериха, и в этом нет ничего удивительного: загадочный случай не мог не вызвать у молодого пытливого художника и исследователя интереса к подобного рода явлениям.
Между тем оставшейся в Петербурге невесте художника приходилось нелегко. Мать Елены и вся ее родня оказывали давление на девушку, требуя ее отказаться от мысли о браке с художником. Как сообщает сама Елена Ивановна в автобиографии, в 1901 году ранней весной они с матерью также поехали за границу. Официальным предлогом для этой поездки стало санаторно-курортное лечение и желание пожить в Италии. Но скорее всего, у данной поездки была и еще одна, негласная цель, связанная с попыткой решения все той же проблемы – отношений Елены с ее избранником, не признанным ее родней.
Так, Зинаида Фосдик в своем дневнике упоминает, что Елена Ивановна поехала за границу в 1901 году по инициативе своих родственников, а в одном фрагменте дневниковых записей отмечает, что девушка, замученная давлением со стороны своей родни, «…пустилась на хитрость, сказав, что она не прочь покончить со всем, но хочет получить свои письма, которые писала ему (т. е. Н. К. Рериху. – Авт.), обратно. А для этого они должны поехать в Париж, и она лично их получит. По приезде в Париж она и мать пригласили Н. К. якобы требовать [возвращения] писем. Е. И.[109] отослала мать из комнаты и все ему рассказала. Затем они уехали в Италию, и Н. К. ездил за ними в Лидо и другие места».[110]
Во время всего этого противостояния Елена три раза видела сны-видения практически одного и того же содержания. В этих снах перед ней появлялся ее умерший отец и указывал ей выходить замуж за Николая Константиновича. Первый и второй сны были почти одинаковы. Дверь комнаты, в которой она находилась, открывалась, входил отец и, пристально глядя на нее, произносил: «Ляля, выходи за Н. К.». После этого она сразу же просыпалась.
Во время третьего сна она увидела большой зал, в котором стоял огромный накрытый стол, уставленный всевозможными яствами. За столом вместе с ней сидела вся ее родня. Вдруг в большое окно, открытое в сад, влетает белый лебедь с черным кольцом на шее, опускается к ней на грудь и обвивает ее шею крыльями. В то же время открывается дверь, появляется высокая фигура ее отца, и он опять произносит то же, что и в прежних ее снах: «Ляля, выходи за Н. К.».
Последний сон о замужестве приснился ей в святочное время, в ночь на 14 января 1901 года, «в трудное время невыясненных обстоятельств в связи с замужеством», как отмечала потом Елена Ивановна в своей автобиографии, написанной по указу ее духовного Учителя. В тот вечер Елена легла спать с мыслью – может быть, отец придет к ней во сне и скажет, как и когда все решится? Ей приснилось, что она стоит на перроне Павловского вокзала, ждет поезда, на котором должен приехать ее отец. Подходит телеграфист и подает ей телеграмму, в которой она читает: «Прибуду сейчас – отец». Она поднимает голову и видит идущего ей навстречу отца. Отец подходит, берет ее за руки и говорит: «К Вознесению[111] все устроится, все будет хорошо».
Сон оказался вещим – осенью того же года состоялось бракосочетание Николая Константиновича с Еленой Ивановной.
Летом 1901 года Николай Рерих возвращается в Петербург. Поставленные цели были достигнуты: учеба в мастерской Кормона многое дала художнику в плане совершенствования техники рисунка и живописи. Сразу же встал вопрос и о поиске новой работы. Как раз в то время освободилась должность секретаря Общества поощрения художеств, на нее был объявлен конкурс. Рерих выставил свою кандидатуру на этот пост. Претендентов на это место было достаточно много; Стасов в те годы по-прежнему хорошо относился к Рериху, но настоятельно рекомендовал назначить на эту должность художника В. Рупини.[112] Тем не менее секретарем ИОПХ был назначен Рерих. Это назначение удивило очень многих: как отмечал биограф семьи Рерихов П. Беликов, Рерих и по возрасту, и по связям, и по опыту работы явно уступал другим претендентам.[113] Правда, он сумел очень хорошо зарекомендовать себя на посту заместителя директора музея ИОПХ. Может быть, именно последнее обстоятельство сыграло роль в назначении секретарем ИОПХ молодого художника, а может быть, в его жизнь опять вмешалось Провидение, продиктовав в очередной раз свою волю. Во всяком случае, назначение Рериха на весьма солидную должность сыграло немаловажную роль в его личной проблеме, связанной с женитьбой.
Н. К. Рерих. 1900
Е. И. Рерих. 1900
У родственников Елены Ивановны, не желавших ее брака с художником, была выбита почва из-под ног: теперь уже никто не мог сказать, что общественный статус и материальное положение Рериха оставляют желать лучшего.
Как вспоминала в своем дневнике З. Фосдик, «…к Вознесению,[114] как она (Елена Ивановна. – Авт.) видела во сне, Н. К. официально сделался ее женихом, ибо получил должность секретаря Великой Княгини[115] и, будучи знаменитым художником, занимал уже настолько видное положение, что ее семья не могла идти против него».[116]
По поводу бракосочетания Елены и Николая в дневнике ученицы Рерихов была еще одна запись, которая, вероятно, многих удивила бы: «А кроме того, она с ним была уже обручена, хотя и тайно, но многие догадывались [об этом], и это уже было бы для нее компрометирующим».[117] Одним словом, в борьбе за свое счастье молодая пара использовала все возможные средства – и в конце концов победила.
Бракосочетание Елены Ивановны и Николая Константиновича состоялось 28 октября 1901 года, вскоре после возвращения художника из Франции. Венчание происходило в церкви при Академии художеств, на Васильевском острове. Молодожены поселились в доме Кенига, на Пятой линии Васильевского острова.
Обязанности, легшие на плечи Н. К. Рериха в связи с принятой им должностью секретаря Общества поощрения художеств, отнимали у него много времени и сил. Секретарь руководил делопроизводством и считался значительным лицом во всей хозяйственно-административной деятельности общества. К тому времени в составе ИОПХ находились художественно-промышленная школа, художественно-промышленные мастерские, музей, постоянная художественная выставка, аукционный зал. Общество занималось также издательской деятельностью.
Служба в качестве секретаря требовала досконального знания всех сфер деятельности общества, а кроме того, умения общаться с самыми разными людьми – сотрудниками и членами общества, далеко не все из которых были настроены по отношению к художнику доброжелательно. Чего стоило одно введение Рериха в курс дел графом П. Сюзором, председателем финансовой комиссии ИОПХ. Об этом памятном событии Н. К. Рерих писал в своем очерке «Учеба»: «…после моего избрания секретарем Общества председатель финансовой комиссии Сюзор пригласил меня вечером «потолковать о финансовых делах». Речь шла о большом бюджете и о разных цифрах, превышавших 200 000 рублей. Быстро Сюзор называл разные детальные цифры. Устно подводил итоги и делал всякие сложные сопоставления. Я также устно подавал реплики, и таким образом мы пробеседовали часа три. Затем совершенно неожиданно Сюзор попросил меня через два дня представить весь бюджет, включив в него все те многие детальные соображения, которые он называл. Я попросил его дать мне какие-либо записки по этому поводу, но он сказал, что записок он не имеет и даже не может повторить устно все им сказанное. При этом он добавил, улыбаясь: «Я удивлялся, видя, как вы надеетесь на свою память и ничего не записываете». Действительно, пришлось вызвать все силы памяти, чтобы не ударить лицом в грязь».[118] Несмотря на подобное отношение, молодой художник смог проявить свой организаторский талант уже в первые годы своей работы в ИОПХ. По словам С. Эрнста, «Как секретарь общества Рерих много содействовал оживлению его, проведению в жизнь разнообразных мероприятий, направленных на поднятие интереса к нему среди широких слоев публики».[119]
