Дабы не прерываться, Дягилева опускается на колени и допевает песню в такой позе. После второй песни она просит перерыв, в чём её поддерживают понимающие зрители.
Проходит несколько дней. Янка вновь играет в Иркутске в библиотеке им. Ленина на ул. Трилиссера, 32, где, в отличие от Ангарска, исполняет новые песни, расшевелившие вялый зал. Сначала Дягилева была не в духе, хотя очевидцы утверждают, что концерт удался. Ангарск всегда принимает Янку с восторгом – читальный зал полностью забит. Люди не расходятся даже после концерта. Такая реакция зрителей радует исполнительницу.
Затем Янка с компанией отправляется на Байкал.
10 ноября Валера Рожков организует в актовом зале Политехнического института концерт, который станет последним из сохранившихся в записи. В этот раз Янка отходит от правила не отвечать на вопросы зала: это единственная запись из сохранившихся, где запечатлены ответы на записки между песнями. Запись можно назвать живой и непосредственной, подкреплённой непринуждённым общением со зрителями. Тем не менее Елена Оренинская, которая тогда работала в библиотеке, говорит, что этот концерт не задался: «Я ещё тогда подумала: зачем она приехала, если ей нечего сказать? Потому что песни были все старые, и она какая-то неэнергичная… Это было за полгода до её смерти. Видно было, что человек немножко не здесь… что-то происходит в жизни».
Такое настроение исполнения объясняет Игорь Краснов, называя более конкретную причину: перед концертом Игорь Степанов срывает некоторые запланированные в Иркутске концерты. Кроме того, Янка ссорится с Егором. На этот раз серьёзно. Всё-таки на концерте Дягилева исполняет новые песни. Может быть, Оренинская путает это выступление с другим? Например, с тем, что было в библиотеке. Потому что именно в Политехническом институте исполняются редкие «Пауки в банке» и «Нюркина песня». Три песни из этого концерта войдут в список песен на виниловой пластинке «Не положено», а один трек – в посмертный альбом-компиляцию «Стыд и срам».
12 ноября Янка уезжает. В то же время она договаривается об электрических концертах с «Великими Октябрями» в мае 1991 года.
В ноябре Дягилева приезжает в Ленинград и вновь даёт квартирник у Филаретовых, где, по воспоминаниям Елены, пребывает в грустном настроении.
1991
Новый год Янка встречает в компании подруг и Сергея Литаврина в новосибирском общежитии: поют русские народные песни, веселятся, слушают музыку и выпивают. Говорят, что это последний раз, когда Янку видели веселой.
Последнее время Дягилева и Летов часто конфликтуют, поэтому видятся редко. В прошлом году они вместе выступали и записывались. Но после весенних концертов в Москве и Киеве они больше не сотрудничают: «Всё, с Янкой я больше не играю, она попортит общий имидж, у неё песенки такие, непротестовые, чуть ли не образные, мягкие, а нужно жестко всё делать», – признаётся Егор.
Тандем распадается. Дягилева чаще выступает сольно в акустике: «За примочкой можно спрятать любое дерьмо. А ты попробуй сыграй в акустике и докажи, что это действительно отличная вещь».
В середине января в Новосибирск приезжает Алексей «Плюха» Плюснин, а за ним и Егор. Они уезжают в Академгородок и проживают у Сергея Зеленского в общежитии до 5 февраля.
В феврале Янка и Нюрыч возвращаются на иркутскую землю. Там возникают сложности с поиском помещения для концертов, поэтому они на некоторое время задерживаются и остаются у друзей в Иркутске, потом в Усолье-Сибирском и Ангарске. Это обстоятельство срывает запись новых песен в Новосибирске, потому что там уже были найдены музыканты и оговорены сроки. Спустя какое-то время организаторы всё-таки находят места для Янкиных концертов в читальных залах иркутских библиотек (им. Иосифа Уткина и на ул. Трилиссера). Однако сейчас очевидцам сложно вспомнить, состоялись ли эти выступления, да и записи найти не удалось.
В конце февраля Янка возвращается в Новосибирск. В итоге запись новых песен состоялась в общежитии НЭТИ, где Дягилева фиксирует четыре песни в акустике: «Выше ноги от земли», «На дороге пятак», «Про чертиков», «Придёт вода». Пожалуй, это самые морально тяжёлые песни, отражающие всю глубокую боль автора. Они отличаются ёмкостью, многогранностью, плотным и тяжёлым саундом. Образы – жуткие, вокал – надрывный, яростный, агрессивный, но в то же время безнадёжный и безысходный. Эти удивительные особенности выходят на первый план именно в акустике. Обнажённая боль, неприкрытая тяжёлыми аранжировками, гитарой, электроорганом. Запись осуществляет Игорь Краснов (однако он вспоминает, что эти песни были записаны в ноябре 1990 года). Пятая песня («Пауки в банке») так и не была издана, а шестая – «Нюркина песня» – станет бонус-треком к переизданному в 2009 году альбому «Домой!».
«Придёт вода» становится последней в творчестве Янки. Написана она была ещё в конце 1990 года. «Придёт вода» стала своего рода прощанием. Анна Волкова вспоминает, что в январе 1991 года Янка как-то призналась ей, что решила покончить с собой. Действительно, что ещё можно спеть после такого?
Зимой того же года в Томске друзья решили организовать концерты Янки: нашли зал и финансы. Осталось только уговорить саму Дягилеву. Через Анну Волкову они узнали, что Янка приезжать отказалась, что сейчас у неё тяжёлый период – она вообще мало с кем общается, на любые предложения о выступлениях отвечает отказом. Тем не менее в конце апреля её настроение улучшится: во время короткой встречи в Новосибирске с Игорем Степановым Янка всё-таки согласится дать ряд концертов с группой в Иркутске.
В начале этого же года Дягилева съезжает из общежития и возвращается в свой дом на Ядринцевской. Быть может, смене места жительства поспособствовали сложные отношения с Сергеем. В этот момент Янку вновь одолевает депрессия: она перестаёт писать стихотворения и песни, отказывается от концертов, замыкаясь в себе. Станислав Иванович Дягилев вспоминает, что эта полоса тянется ещё с февраля 1990 года – с тех пор как дочь вернулась после московского и питерского концертов памяти Саши Башлачёва. Однако друзья эти события не связывают. По их мнению, внутренне состояние Янки ухудшилось после новогодних праздников, когда приехал Летов. Бесконечные эмоциональные качели – ссоры и примирения – выматывали Янку. После того приезда Дягилева на все вопросы отвечала: «Мне не о чем говорить».
Холодной сибирской зимой 1991 года она редко выходит из дома, существенно теряет вес и интерес к людям, страдает бессонницей. Одним словом, становится затворницей. Андрей Ковалёв вспоминает, что как-то зашёл к ней домой весной и спросил: «Ну, как живёшь, Яныч?» А она ответила: «А я не живу…»
К слову, практически все знакомые замечают её подавленное состояние, но надеются, что это временно. Дмитрий «Чёрный Лукич» Кузьмин старался её приободрить: «Дура, сидишь дома! Ну-ка, иди
