Так же, как и сам автор, герой рассказа «Карлушкин фокус» был поваренком, писал вывески, торговал газетами, стал жуликом и попал в Шкиду, где совершенно изменился. Но такое начало повествования кажется просто условным, оно, вероятно, понадобилось автору в его первом рассказе, чтобы набрать дыхание, найти то знакомое, привычное, от чего легче всего оттолкнуться. Художественный образ обретает самостоятельность. «Вырасту большой — непременно бандитом сделаюсь» — к этому направлены все помыслы, все силы души подростка. Уже сегодня, толкаясь по барахолкам, зорко выслеживал он, нельзя ли кого-нибудь обмануть, и не было для него ничего радостнее, как наблюдать за ловко обворованным простачком.
Фокус, составляющий сюжетное зерно рассказа, устраивает знаменитый вор Карлушка. Герой рассказа до последней минуты убежден, что шутка проделывается над третьим человеком, а сам он играет неслыханно лестную для него роль сообщника знаменитого вора. Тем сильнее, тем драматичнее ощущается мальчиком развязка, когда неожиданно выясняется, что жертвой шутки оказался он сам. И тогда оказывается, что душа подростка еще не огрубела, не потеряла способности чувствовать боль, обиду, отличать хорошее от плохого. В подлинном свете видит он теперь лицо своего кумира, ощущает весь ужас своего одиночества, с тоской и тревогой оглядывается вокруг себя.
О герое «Портрета» Коське автор пишет более подробно. История того, как он оказался на улице («матку сыпняк угробил, а батьке ногу немец шашкой отрубил. Приехал он в деревню, пожил месяца полтора и помер»), кажется особенно страшной в силу своей как бы уже примелькавшейся обыденности.
Коська — вор поневоле, во всем виноваты обстоятельства, но кто знает, куда повернула бы его дорога, если бы не случайная встреча с хорошим человеком. Еще не втянувшийся в воровскую жизнь, Коська с готовностью откликается на возможность жить честно.
В «Портрете» уже проявилось искусство писателя одной-двумя фразами, несколькими деталями дать меткое представление о человеке, создать точную бытовую картинку.
Вот одноглазый перекупщик Яшка Каин, к которому Коська идет сбывать краденое. Ваял Яшка одно, взял другое, а как дело дошло до книг, полистал их и не взял. «Не интересуюсь, — говорит. — Это книги политические, а я читаю только романы Александра Дюмы». И украденную фотографию не взял, как ни уговаривал его Коська. Не просто отказался, а с шуточкой: «И за копейку не возьму. Можешь ее дома на рояль поставить».
А вот Коська. Прилично одетый человек в его глазах чуть ли не буржуй! «Начальник станции вышел: стоит у фонаря, ногу выставил, белыми брюками фасон наводит». Характерно переданы два состояния неопытного воришки. Сначала — когда чужую корзинку украл. «Съежился Коська. От страха дышать перестал. Думает: сейчас хозяин корзинки с платформы соскочит, будет ему, Коське, баня с веником». И другой Коська, после продажи краденого: «сосчитал деньги и пошел барином по базару». Оба они — и Коська, и одноглазый перекупщик краденого — точно живые, а за ними так ясно ощущается окружающий их наглый, невежественный и поражающий своим убожеством мир мелких страхов и маленьких удовольствий.
И уже по-настоящему объемно, в движении, в полную силу изобразил писатель этот мир и путь беспризорника к новой жизни в «Часах».
Повесть «Часы» начинается легкой, короткой и энергичной фразой: «С Петькой Валетом случай вышел». Начало это обещает не только занимательную историю, но еще и какое-то продолжение, неожиданное, необычное, в результате которого вся жизнь Петьки круто повернется, заставит его принимать решения, действовать в необычных условиях, стоять перед выбором, определять свое будущее.
Случай же выходит такой попав за очередную мелкую кражу в милицию, Петька неожиданно получает в руки от пьяного соседа по камере (а по существу, ворует) золотые часы. Отправленный из милиции в приют, он закапывает во дворе свою драгоценность, надеясь при первой возможности, прихватив свое сокровище, бежать, но тут, к его невезению, двор заваливают дровами, и волей-неволей вынужден Петька Валет провести в приюте целый год, дожидаясь того времени, когда освободится двор и он сможет достать часы.
Получается, что время как будто бы остановилось для зарытых в землю часов и, наоборот, закружилось со страшной быстротой для Петьки. Описывая всяческие перипетии в жизни героя, Пантелеев создает, как писала Т. Габбе, «настоящий спектакль, напряженный, полный драматизма и юмора».
О сюжете «Часов» есть очень характерное замечание у Маршака. «Ведь даже самый сжатый, лаконичный рассказ, — писал он, — может говорить о сложных чувствах и отношениях. Для этого нужно, чтобы за каждым самым простым поступком героя читатель чувствовал сложную — то есть жизненную — подоплеку, чтобы в каждой детали пейзажа угадывался весь пейзаж». В «Часах», развивает дальше свою мысль Маршак, автор как будто занят главным образом развитием своего сюжета, полного неожиданностей, крутых и резких поворотов. Но за приключениями и происшествиями ощущается лирическая глубина повествования, Пантелееву удалось нарисовать и «город того времени, и детдом, незаметно переделывающий Петьку, и множество людей с различными характерами и голосами, людей смешных, трогательных и всегда живых».
Экономно распоряжаясь материалом, Пантелеев отбирает для рассказа о Петьке самое главное: он избегает каких-либо описаний, не дает внешней портретной характеристики героя. Для него важнее создать психологический портрет, показать героя в разных ситуациях и в его взаимоотношениях с людьми. Уже первые эпизоды вводят в своеобразный мир представлений беспризорника, и читатель сразу же убеждается в несоответствии между тем, что естественно для нормального порядка вещей, и Петькиным поведением.
Конечно, все начинается с базара: куда же еще идти промышлять голодному беспризорнику? И действует Петька привычно, деловито. «Попробовал Петька гирю украсть, но гирю украсть ему не позволили. Гирей стукнули Петьку слегка по затылку». Что ж, не впервой Петьке. Пошел он дальше. «Попробовал кадку украсть. И с кадкой попался». И вдруг долгожданная удача: толстая баба стоит на углу и торгует пампушками, румяными, пышными, «дым от пампушек идет». Задрожал прямо Петька, подошел поближе, «взял пампушку, понюхал и положил в карман».
Здесь все психологически замечательно точно: и то, что Петька, как он думает, ничего особенного не сделал — только взял пампушку; и то, как не суетясь действовал — сначала пампушку понюхал и лишь потом достойным жестом положил ее в свой видавший виды карман. Вдобавок «даже ничего обидного не сказал той бабе, а повернулся и тихо, спокойно пошел прочь». Казалось бы, как не понять его искреннего недоумения: чего это баба подняла такой шум?
