Воспользовавшись тем, что вражеские летчики шокированы гибелью своего товарища, Голубев сманеврировал в сторону Цоколаева. Тот заметил бортовой номер "33", понял, что это Голубев, и стал на место ведомого. Обоим стало легче. Много раз, встречая численно превосходящего врага, они вдвоем делали, казалось, невозможное: разгадывали его хитроумные уловки и опережали в головокружительном маневре. Вот и сейчас, как только два "спитфайра" атаковали Василия, он так потянул ручку на себя, что самолет противника, описав большую дугу, выскочил вперед. Тем временем Цоколаев ринулся на "спитфайр", ближе всех находившийся к Голубеву. Огонь советского истребителя ударил по мотору и фюзеляжу врага, тот резко отвернул в сторону, затем взял курс к своему берегу. За ним тянулся вниз длинный шлейф дыма.
Два оставшихся "спитфайра" поспешили скрыться. А наши "ишачки" остались охранять небо, пока не подоспела смена.
Еще при заходе на посадку Василий заметил, что на аэродроме царит необычайное оживление. Не успел он зарулить в капонир и выключить мотор, как к нему, а затем и к Цоколаеву, занявшему соседнюю стоянку, подбежали техники и летчики. Они радостно кричали, махали руками, улыбались. Василий все понял: воздушный бой проходил над аэродромом, и люди, конечно, видели, как два И-16 одержали победу над четырьмя "спитфайрами".
- Качать их! - раздавалось со всех сторон.
Василий и Геннадий очутились в цепких руках друзей. Их подбрасывали высоко над головами и приговаривали: "Качать! Еще! Качать!" Подбежал посыльный по штабу:
- Голубева и Цоколаева вызывает командир! Василий отряхнулся, привел летное обмундирование и снаряжение в порядок, спросил у техника:
- Творогов сел?
- Сел, товарищ лейтенант. Его унесли в лазарет.
- А что с ним? - насторожился Голубев.
- Ранен он, в бедро ранен, - пояснил техник. - В его машине насчитали более ста пробоин. Решето, и только!
- А в нашем самолете?
- Нет, наш целехонек.
Когда Голубев спустился в блиндаж, там уже стоял перед командиром Цоколаев. Ильин, обычно суровый и несловоохотливый, на этот раз встретил подчиненных доброй улыбкой, радостно произнес:
- Молодцы, ребята! Дрались вы мастерски. Звонил генерал Кабанов и просил передать, что очень многие с восхищением наблюдали ваш бой. За отличное выполнение ответственного задания он объявляет вам благодарность.
- Служу Советскому Союзу, - по-уставному ответил каждый летчик.
7
Весть о победе над "спитфайрами" с быстротой молнии облетела весь гарнизон полуострова. В блиндаже то и дело раздавались телефонные звонки.
- Передайте героям-летчикам, что мы восхищены их мастерством! - звонили артиллеристы.
- Надежная поддержка удваивает наши силы, - сообщали пехотинцы.
- Спасибо за помощь! - благодарили моряки.
На аэродром вскоре прибыли работники "Красного Гангута". Встретил их Бискуп. Один газетчик был в длинной командирской шинели с двумя кубиками в петлицах, другой - в серой солдатской без знаков различия. Первый представился:
- Я корреспондент, а это художник. Хотели бы побеседовать с участниками боя со "спитфайрами".
- Летчики на стоянке, быстренько вызовем.
- Лучше мы пойдем к ним, - попросил лейтенант.
- Можно и так. Посыльный, проводите товарищей, - приказал Бискуп.
Разговор гостей с летчиками наладился быстро. Пока корреспондент записывал в блокнот рассказ Цоколаева, художник, усадив Голубева на контейнеры из-под бомб, принялся рисовать. Минут через десять он закончил работу, сказал:
- Смотрите.
Василий взял протянутую бумагу. На него с листа весело глядели озорные глаза летчика в меховом шлемофоне и кожаном реглане, который перепоясали лямки парашюта.
- Здо-ро-во! - удивленно протянул лейтенант.
- Ну что вы, - ответил художник, - это только эскиз. - Взял лист, притемнил карандашом левую часть рисунка и добавил мечтательно: - Вот когда кончится война, напишу ваш портрет маслом.
Художник нарисовал и Цоколаева.
- Ну и прославились мы с тобою, Васек! - воскликнул Геннадий.
- А что, скажешь, незаслуженно? - спросил Голубев.
- Да нет, так не считаю.
На второй день авиаторам принесли газеты. Листы многотиражки разобрали моментально. Установившуюся при чтении в блиндаже тишину нарушил капитан Бискуп:
- Как видите, друзья, наш "ишачок" может быть сильнее не только "мессеров", но и "спитфайров". - И после небольшой паузы продолжил: - Конечно, если в его кабине сидят мастера, а не просто пилоты.
- По-моему, тут все мастера одинаковые, - отозвался Цоколаев.
Высказали свое мнение и другие летчики.
- В летном деле, пожалуй, да! - вступил в разговор старший лейтенант Васильев. - Только вот чувство взаимной выручки в бою развито еще далеко не у всех так, как у сегодняшних наших героев.
- Верно говоришь, Михаил, - поддержал Бискуп. - Голубев и Цоколаев действовали, как две руки одного человека, наперед разгадывали маневры вражеских летчиков и опережали их в нанесении ударов. А в бою первым атаковал, считай - победа за тобою.
- Вот и разбор полета проведен, - поддаваясь царящему в блиндаже оживлению, сказал вошедший незаметно капитан Ильин. - Теперь речь о том, что предстоит делать в ближайшее время.
Командир авиагруппы уже имел сведения о подготовке гарнизона полуострова к эвакуации. Вот и хотел заранее предусмотреть все нюансы организации предстоящего перебазирования истребителей. Это было вовсе не просто: времени перелета, состояния погоды капитан не знал. Да и некоторые другие чрезвычайно важные вопросы, например, то, как поведет себя враг, пока оставались тайной за семью печатями.
- Подготовим два варианта, - прикидывал Ильин. - Один - для сложных метеоусловий, другой - для простых.
- В том и другом случае, товарищ капитан, не обойтись нам без подвесных баков, - напомнил Бискуп.
- О баках я уже отдал распоряжение инженеру. Надо добыть карты и произвести штурманский расчет маршрута. Этим займется Голубев. Поговорим о взаимодействии при перелете...
В конце ноября по утрам на Ханко стали часто приходить корабли. Пока было светло, они отстаивались под защитой базовых средств ПВО. А с наступлением темноты покидали полуостров. Истребители беспрерывно патрулировали в небе.
Последним их боевым днем стало 2 декабря 1941 года. Летчики получили приказ отбыть в Кронштадт. Они не смогли воспользоваться ни одним из подготовленных ранее вариантов перебазирования. До наступления темноты прикрывали погрузку гарнизона на корабли. Им разрешили оставить полуостров, лишь когда корабли отойдут от причала.
