Полет в облаках при неисправных радиосредствах весьма напоминает ночную езду на автомобиле с невключенными фарами.
Самолет Ан-2 — один из самых массовых самолетов-долгожителей. Родившись в августе 1947 года, «аннушка» и сегодня еще в работе. Всего построено свыше 18000 Ан-2!
Известный летчик-испытатель А. Манучаров писал в свое время: «При высоком классе работы вероятность непредвиденного уменьшается. Она уменьшается умной подготовкой, увеличением знаний». Эта рекомендация молодым летчикам не утратила своего значения и сегодня.
Обладатель первого пилотского свидетельства Великобритании Мур-Барбазон еще в 1909 году поднял в воздух — поросенка и пролетел с ним пять с половиной километров. Этим пилот опроверг старинную английскую поговорку «свиньи летать не могут», выиграл пари и сделал себе отличную рекламу.
21 июня 1937 года адмирал двух полюсов и Атлантики, как его называли журналисты, Ричард Бэрд писал Чкалову: «Разрешите принести мои самые сердечные поздравления народам Советского Союза в связи с завершением величайшего в мировой истории авиационного перелета…
Перелет сблизил наши страны в пространстве и времени. Твердо верю, что он укрепит дружественную связь между обоими народами». Такое приветствие в ту пору дорогого стоило.
А первый полет из Москвы в Нью-Йорк был выполнен в 1929 году. Его общая протяженность составила 21250 километров, из них около 8000 — над водами Тихого океана. Самолет АНТ-4 назывался «Страна Советов». Командиром корабля был С. Шестаков, штурманом В. Болотов, бортмехаником Д. Фуфаев.
* * *
Летную школу друзья закончили одновременно, а дальше их дороги разошлись. Один прошел огневую выучку в Испании, был награжден, обласкан, его карьера сделалась как-то сама собой. Другой очутился в забытых богом и начальством местах, пилил и пилил, медленно поднимаясь по крутым и скользким ступенькам иерархической лестницы.
Они встретились, когда бывший «испанец» оказался на предельном потолке авиационной карьеры, а друг его к этому времени стал полковником. Старший друг сказал полковнику: «Пока ты будешь ходить с именем Адольф, ничего для тебя не смогу сделать… смени эту дурацкую кличку. Понял?»
Они всегда понимали друг друга. И Адольф сделался Андреем. Сменить имя стоило тогда всего пятнадцать рублей. Вскоре он был произведен в генерал-майоры.
* * *
Он был красив, как молодой бог, он успел отличиться в воздушных боях над Испанией. И она была красива, молода и вот-вот должна была ступить на путь актерской славы. На третий день знакомства он делает ей предложение. Она говорит, что должна посоветоваться с мамой. А мама — в Питере. Он провожает ее тем же вечером на вокзал и отправляет к маме.
Не успела она толком поговорить с матерью, раздается телефонный звонок: «Привет! Я здесь, прилетел по делам. Так что мама?» Она отвечает: «Если это не помешает твоим делам, заезжай, познакомлю с мамой». Он не заставляет себя ждать и не раздумывая спрашивает у матери, согласна ли она отдать за него дочку? Мама высказывается в том смысле, что решать не ей, как дочь сама найдет нужным, так и будет.
Но дочка говорит: «Дело серьезное, скажу подумав… в Москве отвечу». Он отправляет ее ближайшим поездом в столицу, машет на прощанье рукой: «Думай!»
Утром он встречает ее на перроне. Выбрит до блеска. В руке букет: «Ну?» «Ладно», — сказала она.
Их счастье продолжалось недолго — он разбился в тренировочном полете — но легенда об этом сватовстве живет в авиации уже шестьдесят с лишним лет.
* * *
Гарнизон у нас был маленький, прозрачный такой гарнизон. И жили мы тихо, пока не громыхнул скандал. Вернувшись из командировки, капитан К. обнаружил в собственной кровати, кроме законной жены, еще и постороннего мужчину. Спросил: «Ты с какими намерениями на мое место залез?» Тот ни бе, ни ме… Тогда К. говорит: «А за удовольствия, мужик, платить надо!» Тот с перепугу выкладывает всю наличность на стол. «Это много, — говорит муж, — она того не стоит. Вот беру трешку…» И приклеил он ту зеленую старую трешку к стене, на эмалит посадил. А жену предупредил: «Попробуешь отцарапать или завесить, предупреждаю — голую на мороз выгоню. Все».
* * *
А у нас скандальчик был покруче! У майора П. жена имела высшее химическое образование. Жили они в финском домике на две семьи. Удобства компромиссные — на улицу бегать не надо: дом был поставлен над выгребной ямой. Ясно. Майорша, кроме образования, отличалась еще удивительной склочностью. Тут майор получает перевод на новое место службы.
Проходит с неделю и обнаруживается — выгребная яма, рассчитанная, наверное, на год эксплуатации — полна. Вызывают ассенизационную машину. Водитель удивляется: «Быстро, однако, справились». Но дело свое делает и уезжает. А через неделю — опять полно… И снова… Командир части вынужден был убывшего майора разыскивать и запрашивать, в чем все-таки дело? Оказалось, химичка перед убытием закинула в яму пару пачек дрожжей. Знай, мол, наших! И весь гарнизон только и рассуждал — кто о пользе химии, кто о коварстве майорши… с год, пожалуй, только и было разговоров.
* * *
Был такой репортер Лев Хват, газетчик фантастической хватки, к тому же — приятель Чкалова. Личность в свое время весьма заметная. Среди встречавших Валерия Павловича в Хабаровске, когда он перегнал сюда АНТ-25 с острова Удд, оказался и Лев Борисович. Это уму непостижимо, как он сумел уговорить Чкалова взять его на борт. Сумел, однако. И предвкушал уникальную возможность поместить очередную информашку — «Борт самолета АНТ-25». Подумать только, кто еще сможет такое?! Когда?
На другой день полетели. 1000 метров — идут в облаках, 2000… 4000 — облака не кончаются. Этого никто не ожидал. Кислородных масок на борту — три, запас кислорода ограниченный. А высота уже 5000 метров. И облака не кончаются. Хват ежится в своем плащишке, дышт трудно, но старается улыбаться. Тем не менее, с высоты 6000 метров Чкалов лег на обратный курс и вернулся в Хабаровск.
Хват впал в черную меланхолию — во второй раз Чкалов его не возьмет. За незапланированное возвращение ему еще отвечать предстоит. Самовольство? Опять?
Но чуть свет на следующий день Валерий Павлович самолично растолкал Хвата: «Кончай ночевать! Летим Погода изменилась. Кислородный баллон добавили!» II ведь доставил приятеля, как обещал, до самой Москвы Такой уж он был человек — верный, как компас.
