Бенджамин Дизраэли, которого никак нельзя даже заподозрить в антисемитизме, с некоторой иронией описал свой визит к одному из самых богатых людей Германии, банкиру Бисмарка Герсону Блейхрёдеру, нанесенный в дни Берлинского конгресса:
...
«Мистер Блейхрёдер – великий банкир. Он был поначалу агентом Ротшильда, но прусские войны предоставили ему такие возможности, что он теперь почти догнал своего бывшего хозяина. Он выстроил себе настоящий дворец и в своем великолепном банкетном зале может принимать всех полномочных посланников и главных министров империи. Все министры присутствовали, за исключением к. Бисмарка, который сюда не приходит и появляется иногда лишь за королевским столом. Г-н Блейхрёдер тем не менее считает себя близким другом князя Б., посещает его каждое утро и, по его же словам, является единственным человеком, осмеливающимся говорить только правду его высочеству. Банкетный зал, очень просторный и величественный, занимающий почти весь особняк, отделан всеми разновидностями редкого мрамора, а там, где нет мрамора, блестит золото. Имеется галерея для музыкантов, исполняющих произведения Вагнера, и только лишь Вагнера, чему я был очень рад, так как мне редко удается послушать этого мастера. После обеда нас провели по чудесным салонам и картинным галереям; бальный зал вполне годится для сказок, а на софе мы увидели маленькую, жалкую женщину, обвешанную жемчугом и бриллиантами. Это была мадам Блейхрёдер, на которой он женился в раннем возрасте, когда у него не было ни гроша в кармане. Она явно не подходила супругу и не соответствовала окружающему ее богатству»102.
Такая экстравагантная роскошь способна вызвать раздражение в любом обществе, но публика не обращает на это особого внимания, пока не наваливаются невзгоды. А после краха на Венской фондовой бирже кризис охватил все сферы жизни. Август Сарториус фон Ватерсхаузен в фундаментальном исследовании экономики Германии в XIX веке, не потерявшем актуальности и сегодня, приводит данные, свидетельствующие о необычайной остроте и масштабности коллапса. Номинальная стоимость 444 крупнейших компаний, котировавшихся на бирже, в 1872 году оценивалась в один триллион 209 миллиардов марок. К 1879 году они уже стоили 400 миллиардов. Между 1873 и 1877 годами обвалились промышленные цены. Стоимость вестфальского железа упала с 120 до 42 марок за тонну, рельсов и бессемеровской стали – с 366 до 128 и стального прута – с 270 до 122 марок103. Сарториус называет 1879 год «дном» депрессии. Это означало борьбу за выживание, особенно для тяжелой промышленности, чугунолитейных и сталеплавильных производств, где требовались большие капиталовложения и постоянные затраты. Для заводов они становились еще более обременительными вследствие падения цен, которые продолжали понижаться из-за ожесточенной конкуренции. Непомерная стоимость затрат вынуждала предприятия искать источники экономии, и самым доступным, естественно, был труд рабочих. На это ясно указывает вторая фаза Великой депрессии. В период между 1882 и 1895 годами число крупных компаний (51 и более работников) выросло с 9974 до 19 953, а численность наемных рабочих – с 1 610 000 до 3 040 000. Количество компаний, в которых трудилось более тысячи человек, удвоилось – с 127 до 255, а занятость увеличилась с 213 160 до 448 731 работника104.
Ганс Розенберг в классическом труде «Grosse Depression und Bismarckzeit»(«Великая депрессия и эпоха Бисмарка»), изданном в 1967 году, проанализировал взаимосвязь между экономическими пертурбациями и тем, что мы сегодня называем mentalité. Он отметил кардинальную трансформацию антисемитизма:
...
«В период между 1873 и 1896 годами произошли революционные изменения в характере, интенсивности и функциональности антисемитизма… в масштабах, качественной реструктуризации и социальной классификации экономического антисемитизма, нарастал расовый антисемитизм и возник политический антисемитизм… Таким образом, Великая депрессия заложила основы и стала первым пиковым периодом современного антисемитизма. Затем последовал спад во время индустриализации, имевшей место между 1896 и 1914 годами и приносившей людям определенные блага»105.
Этот вывод можно проиллюстрировать зарождением нового жанра журналистики и писательства – expos: опубликование скандальных статей и книг, разоблачающих злодеев-евреев. В 1874 году первый такой опус напечатал «Гартенлаубе», популярный в среднем классе еженедельник. Статья называлась «Der Brsen und Grndungsschwindel in Berlin»(«Фондовая биржа и мошенничество грюндеров в Берлине»), и написал ее Отто Глагау (1834–1892). Запев знакомый: «Правят миром две силы – спекулянт и мошенник; под их игом задыхается и стонет цивилизованное человечество, слабнет и скудеет». Экономисты считают бумы и крахи «неизбежным злом», но забывают, что они – дело рук жуликов и проходимцев. Звезда первой величины среди них – «Бетель Генри Строусберг, сын избранного народа, выходец из польской Восточной Пруссии, где лиса и волк говорят «спокойной ночи», прежде чем слопать друг друга»106. Глагау, неплохой прозаик, описал крах румынской железнодорожной компании, основанной в 1868 году Строусбергом, герцогом Ратибора, герцогом Уйеста, графом Лендорфа, на кредит в размере 65 миллионов талеров, полученный под 7,5 процента годовых: после краха ее можно было продать менее чем за сорок. Глагау называет своего героя и антиподом Геракла: «Семит Строусберг не очистил, а завалил авгиевы конюшни нечистотами и отходами нравственного разложения»107. Глагау продолжал публиковать статьи, исполненные в том же духе, а через два года издал свое творчество отдельной книгой. Затем Вильгельм Марр (1819–1904) изобрел «антисемитизм» в памфлете «Der Sieg des Judentums ber das Deutschtum»(«Победа иудейства над германством»), написанном в 1878-м и опубликованном в 1879 году [93] 108.
17 марта 1879 года Генрих фон Трейчке писал Францу Овербеку, теологу-евангелисту и коллеге:
...
«Иногда я прихожу в отчаяние от того, как еврейская пресса бесчестит наш народ. Можно ли найти хотя бы одно имя, исключая Мольтке, которое не было бы оплевано и облито грязью семитской бесстыдной наглостью?»109
15 ноября Генрих фон Трейчке, поклонник Бисмарка и редактор влиятельного издания «Прейссише ярбюхер», опубликовал статью «Unsere Ansichten»(«Наше мнение»), обрушившись и на влияние евреев в германской общественной жизни, и на ту роль, которую они сыграли в экономическом коллапсе110. «Если онтак написал, значит, это правда», – прокомментировал статью другой историк Теодор Моммзен, имея в виду бесспорную авторитетность суждений именитого автора111. Это же был несравненный Трейчке, самый прославленный, самый успешный и самый популярный историк своей эпохи, уважаемый депутат рейхстага, известный поэт и критик, редактор солидного интеллектуального и политического ежемесячного журнала в Германии. Трейчке представлял либеральный интеллектуальный истеблишмент, и его наскок на евреев, естественно, не остался незамеченным.
