А сейчас я еду в Вельтен. Пора. 2 часа дня.
В поезде. В разговоре один гражданин спросил, не еврей ли я. Ответил утвердительно, тогда он сказал, что хорошо бы ***.
02.02.1946
Вельтен.
После большого перерыва вновь навестил знаменитый здесь ресторан с пивом, танцами и прочими разностями, "Шалмон", как у нас на Базе называют его офицеры. Опять, как и прежде, все девичьи взоры и все улыбки на мне, но не смущают, но и не удовлетворяют. Женщины бывают красивые, но с ними нельзя тосковать и думать о грустном.
Мысли свежи и серьезны во мне одном и наедине со мной. Военнослужащие пьяные шатаются, музыка легка и свободна, и все кружатся и резвятся в такт ей, как дети. Хватают мелодию и подпевают ей - приятно и трогательно получается. Лишь сердце плачется на судьбу свою, просит ласки и тепла. Глаза разбегаются у меня и у окружающих немочек. Хорошие головки, так много, и все они для меня легки и доступны, а я сижу, забился в угол.
Старший лейтенант, позавчера прибывший на Базу, уже назначен дежурным. Он долго не соглашался, но приказ есть приказ, и, поразмыслив, он заступил в наряд.
Еще утром мы познакомились с ним на работе. Капитан Ануфриев послал нас на алюминиевый и патронный заводы, искать столы и стулья для кабинета транспортного отдела, который давно назрела необходимость оборудовать. В пути старший лейтенант рассказал, что он еще не определен на должность и что его пророчат в транспортники.
Вечером уговорил его на танцы. Пробыли недолго, но денег ушло достаточно для одного вечера. Но и этим не кончилось - я искал приключений. Мне не терпелось познать все счастье ночного свидания, встречи, знакомства всего, чему спутница молодость и здоровье, свет и теплота лучей лунных. Но мне решительно не везло.
Девушки, за столом с которыми очутился, не знакомились, не сумел даже узнать я их имена, хотя и истратился изрядно на пиво - материально, и на попытки сговориться - душевно. Тогда не выдержал, бросил их и ушел прочь из зала. Так и на этот раз суждено мне остаться одному. После долгого раздумья на улице, где брызгал в лицо холодными струйками дождь, где все было мокро и противно - вернулся снова искать и снова терзаться, но уже не глухим раздумьем, а решительностью и желанием.
Были сумерки. Время обязывало торопиться. Из зала выходили по парам и группками немки. Можно было легко подцепить одну, можно было догнать дорогой, но такая перспектива меня не устраивала. Я вошел в помещение, снова чувствуя на себе большинство взглядов женских, бархатных и глубоких, печальных и жаждущих...
Начальнику Базы
Майору Скоркину
Помощника начальника транспортного отдела
Гельфанда В.Н.
РАПОРТ.
Прошу обратить Ваше внимание, что я совершенно лишен зимнего обмундирования, вынужден в условиях зимы носить немецкий плащ, китель из немецкого материала, приобретенный за свой счет, старые сапоги и летние шаровары.
АХЧ Базы, в лице начальника старшего лейтенанта Смирнова, категорически отказывается выдать мне обмундирование по той простой причине, что на моем вещевом аттестате есть одно исправление в графе летнего обмундирования, сделанное той частью, в которой я его получил и не подлежащее больше выдаче мне до лета, так как срок носки на определенный период времени, рассчитан.
Неоднократно я получал обидные указания в отношении моей формы. Даже холодный прорезиненный плащ сейчас за границей носить нельзя, так как тем самым на виду у иностранцев, искажается мною, установленная в Красной Армии форма. ПНШ-1 Бригады дважды хотел меня арестовать и одиножды заставил прилюдно покинуть офицерский клуб.
Исходя из этого, я прошу Вашего ходатайствования об обеспечении меня зимним обмундированием, а также предоставления мне двухдневного отпуска в район Потсдама, где дислоцируется 27 опрос, за вещевой книжкой, которая там осталась взамен выданного мне вещевого аттестата.
14.02.1946
Политзанятия.
Еще раз перечитываю речь т. Сталина, накануне выборов кандидатов в депутаты Верховного Совета, и поражаюсь в который раз ясности ума и простоте изложения сталинской мысли. Еще не было ни одного высказывания т. Сталина, в котором не вырисовывалась бы мудрость, правда и убедительность, преподносимых слушателям, фактов и цифр. Вот и на сей раз. Кто смеет оспорить или выразить сомнение в правдивости гениального рассказа вождя нашей партии и нашего народа о причинах и условиях нашей победы, о корнях возникновения империалистических войн, о существенном отличии только что минувшей войны от всех других, предшествовавших ей прежде.
Говоря о развитии внутренних сил Родины, способствовавших одержанию великой, исторической победы над врагом, т. Сталин указывает, что "Наша победа означает то, что победил наш Советский общественный строй что Советский общественный строй с успехом выдержал испытание в огне войны и доказал свою полную жизнеспособность".
Интересно сопоставить, приведенные т. Сталиным цифры, характеризующие материальные возможности нашей страны до первой, и перед второй империалистической войной, с тем, что планируется партией на будущее:
1913 г. 1940 г. на будущее Чугуна 4 млн.220 тыс.т. 15 млн.т. 50 млн.т. Стали 4 млн.230 тыс.т. 18 млн. 300 тыс.т. 60 млн.т. Угля 29 млн.т. 166 млн.т. 500 млн.т. Нефти 9 млн.т. 31 млн.т. 60 млн.т.
Нелишне подчеркнуть указание т. Сталина, на условиях политики индустриализации в нашей стране и за рубежом, приведшие к такому невиданному скачку в деле развития индустриализации страны.
У нас, в отличие от стран зарубежных, партия провела индустриализацию, начиная не с легкой промышленности, а с тяжелой, так как предвидела надвигавшуюся войну и, соответственно, необходимость быть начеку, во всеоружии. Коллективизация же, помогла развитию сельского хозяйства, позволила покончить с "вековой отсталостью".
"Ваше дело насколько правильно работала и работает партия (аплодисменты), и могла ли она работать лучше (смех, аплодисменты)" обращается под конец к избирателям т. Сталин, и все награждают его такими горячими аплодисментами и любовью, что просто трогательно становится со стороны. Да, он заслужил ее, мой Сталин, бессмертный и простой, скромный и великий, вождь, учитель, гений, солнце мое большое.
И теперь не удивительно, когда маленький, двухгодовалый ребенок из побежденной Германии, увидев на моей груди медаль "За победу", с изображением т. Сталина, радостно и трогательно воскликнул: "Сталин!", пальчиком показывая на медаль. И может быть, мать этого ребенка была недовольна, может она таила в душе злобу и ненависть побежденного народа, но будущее смотрело иначе, будущее во всем мире, на всех языках и наречиях за нас, за партию нашу, за товарища Сталина.
