Наш отряд, организованно продвигавшийся к линии фронта, стал невольно притягивать к себе отдельные небольшие, а порой и довольно крупные группы выходивших из окружения солдат и офицеров Красной Армии. Это началось, как только мы форсировали реку Ловать, по которой совсем еще недавно проходил фронт, и вскоре окруженцев набралось больше, чем нас самих. Другой задачи, кроме как оказывать им помощь, мы в сложившейся ситуации для себя не видели. Но каково было решать эту задачу отряду, находившемуся и без того в чрезвычайно тяжелом в смысле обеспечения продовольствием положении!
Теперь трудно представить, какой можно было найти выход. Спасение наше зависело уже только от того, как быстро сумеем мы добраться до линии фронта и пересечь ее.
...Когда мы полагали, что до цели уже недалеко, выяснилось, что части Красной Армии отступили на этом участке и что нам надо идти уже не к Демянску, а в район Валдая. Путь удлинился ровно вдвое...
Я не буду останавливаться на подробностях: нетрудно представить, что пережили наши люди в сложившейся ситуации. На одиннадцатые сутки, голодные и измотанные, мы подошли к деревне Волго-Верховье. Здесь начинается Волга: маленький ручеек, вьющийся среди леса, его можно перешагнуть и не заметить. Но нам было не до умилений по этому поводу. Где-то рядом линия фронта. Где-то рядом наши войска. Но рядом и войска противника: мощные, готовые к бою и способные, без сомнения, уничтожить в случае обнаружения наш отряд одним ударом. Предстояло найти брешь в боевых порядках противника и попытаться использовать ее.
Вскоре разведка установила, что наиболее слабые участки в линии гитлеровских войск находятся на западном берегу озера Стерж и наименьший риск, хоть это и дерзко, представляет поэтому переправа через озеро.
Утром мы сосредоточились около деревни Белка. Расстояние между берегами здесь наименьшее: около 350-400 метров. Выслана разведка. По ее возвращении мы узнали, что гитлеровцев в деревне нет, а у местного населения много лодок живут здесь в основном рыбаки. Все складывалось как нельзя более удачно. С наступлением темноты решено было начать переправу.
И тут вновь произошло неожиданное: окруженцы - наименее организованная часть нашей группы - бросились к берегу, стали расхватывать лодки, и вскоре пустынная до того поверхность озера буквально закипела. Целая флотилия загруженных до отказа рыбацких лодок лихорадочно, поспешно двигалась к противоположному берегу. Остановить окруженцев, рвавшихся к близкой уже цели, не могло ничто, и все новые лодки появлялись на озере: видимые издалека, беззащитные и беспомощные.
Теперь судьба этих людей зависела разве что от вмешательства господа бога: требовалось чудо. Мало того, что по ним могли открыть огонь гитлеровцы,- наши части тоже могли расстрелять их, приняв за десант противника. И все-таки чудо произошло. Видимо, гитлеровцы от неожиданности попросту не поняли того, что происходит: во всяком случае огонь они открыли с очень большим запозданием, когда лодки уже причаливали к противоположному берегу. А наши части, как выяснилось позже, привели в боевую готовность передовые подразделения на случай десанта, но огня решили не открывать.
Нам же надеяться на чудо уже не приходилось. Недисциплинированность окруженцев, граничившая с предательством, ставила нас под угрозу боя неожиданного, совершенно нежелательного, причем в тех условиях, которые навяжет превосходящий нас во всех отношениях противник. Савченко решал в эти минуты задачу чрезвычайной сложности: появления гитлеровцев следовало ждать с минуты на минуту,- надо было выбрать и занять к этому времени наиболее выгодную позицию для круговой обороны. Чем закончится бой для измотанного в походе отряда, предугадать было нельзя. Очевидным было пока только одно: возможности переправиться к своим здесь, у деревни Белка, для нас больше не существует.
...Бой длился свыше трех часов: дневной, открытый, вынужденный бой партизанского отряда с подразделением регулярной гитлеровской армии. Правда, узнав от переправившихся окруженцев о происходящем, наши воинские части поддержали отряд артиллерийским огнем, но все-таки положение наше оставалось крайне тяжелым.
К вечеру мы отошли, отстреливаясь, в лес. Наступившая темнота укрыла отряд, и до утра можно было не опасаться атак неприятеля. Но где перейти фронт? Савченко вновь решал сложнейшую задачу. Возвращаться в район Волго-Верховья нельзя - там сосредоточены крупные силы противника, расположенные к тому же очень плотно. Переправа через озеро в любом месте, кроме выбранного сегодня (и стараниями окруженцев для нас потерянного), вела к не меньшему риску. Что же делать?
Савченко принял отчаянное на первый взгляд решение- переправляться, причем именно в том месте, где переправились окруженцы. Начать завтрашней ночью. Оставшееся время использовать для тщательной разведки и подготовки переправы. Отряду замаскироваться и принять все меры к тому, чтобы не быть обнаруженным.
Штаб отряда разработал четкий порядок действий всех подразделений: очередность переправы, боевое охранение, места дневного укрытия, маршруты выхода к озеру ночью и прочее. Я был назначен начальником переправы.
Должен заметить, что маскироваться к этому времени мы научились мастерски. Для немцев отряд исчез бесследно - как в воду канул. Поэтому следующий день прошел спокойно. Еще первой ночью мы выслали маленькую разведгруппу, перед которой поставили задачу перебраться на другой берег, связаться с командованием наших армейских подразделений, поставить его в известность о сроках переправы отряда, выбрать несколько наиболее крупных лодок и доставить их к нам. Судя по тому, что ночь прошла тихо, разведчики с первой половиной задания справились успешно.
Тем временем штаб подвел итоги минувшего боя. По приблизительным подсчетам, наш отряд вывел из строя до 400 вражеских солдат и офицеров, более двух десятков автомашин. Расстановка сил в этом столкновении была явно не в нашу пользу, однако наши потери оказались гораздо меньшими, чем можно было опасаться: 7 человек убиты, 25 легко и тяжело ранены.
Мы похоронили погибших товарищей. Вот их фамилии: Л. К. Григорьев, В. И. Гришаев, Кононюк{15}, К. М. Кулагин, П. А. Петушков, В. А. Пекарчук, Г. А. Розов.
Василий Андреевич Пекарчук погиб на моих глазах. Мы лежали рядом Пекарчук, Поспелов и я,- отстреливаясь от атакующих гитлеровцев. Пекарчук ожесточенно и вместе с тем очень спокойно посылал во врага пулю за пулей. Стрелял он всегда, как в тире: тщательно наводил оружие, плавно тянул спусковой крючок. В прошлом он был офицером Красной Армии, кавалеристом, и ни от кого не скрывал страстного своего желания после перехода линии фронта снова попасть в регулярные войска. Веселый, жизнелюбивый, жизнерадостный и открытый человек, отличный товарищ, оптимист по натуре, он был настолько убежден в скором и удачном переходе линии фронта, что легко жил завтрашним днем, где видел себя в любимой кавалерии, верхом, с шашкой на бедре.
