устроена уличная демонстрация, прекращенная войсковым нарядом и полицией; тогда же была попытка к беспорядкам в Петербурге; несколькими же днями позже учинены были уличные беспорядки в Москве. 4 мая в Петербурге была организована большая демонстрация у Казанского собора, что повлекло вмешательство полиции и войскового наряда, и так как демонстранты действовали палками, железными прутьями и даже стреляли, то для водворения порядка были употреблены в дело нагайки и оружие. Оппозиционные круги не замедлили ответить на энергичные действия петербургской полиции. Министру внутренних дел было подано прошение об отмене «Временных правил» и о привлечении полиции за действия 4 марта к ответственности; в редакции разных газет были посланы протесты по тому же поводу; под протестом, который предполагалось поднести на высочайшее имя, собирались подписи земских деятелей, профессоров, писателей, присяжных поверенных и лиц других свободных профессий. В Петербурге образовалось две организации: радикально-оппозиционная группа и группа «злободневных листков», которые как бы стали во главе противоправительственного движения.
Среди повышенного общественного настроения статистик Самарской земской управы Логовский 9 марта, пытаясь убить обер-прокурора Святейшего синода Победоносцева, произвел в окно его квартиры четыре выстрела. Будучи арестован, Логовский заявил, что он разделяет программу социалистов-революционеров и признает необходимым действовать террором против главных деятелей правительства.
11 марта в Киеве произошла большая демонстрация, в которой участвовали студенты, рабочие и разночинная интеллигенция. Был выкинут красный флаг с надписью «За политическую свободу», пелись революционные песни. В Казани, Юрьеве и Томске в течение февраля и марта также были устроены манифестации.
Создавшаяся обстановка общественного возбуждения, уличные демонстрации, на которых стали появляться рабочие, призывы к террору и первые выступления террористов против государственных сановников не могли не влиять ободряюще на народившиеся кружки социалистов-революционеров. Число их увеличивалось, ряды пополнялись притоком молодежи, работа пошла более энергично. Уже и раньше, во время беспорядков 1899 года Северный союз социалистов-революционеров особой прокламацией призывал студенчество к борьбе с правительством, а перед 1 мая 1900 года Рабочая партия политического освобождения России, как было сказано, выпустила резкую прокламацию с призывом к террору и издала брошюру «Свобода». Теперь же, в 1901 году, «Революционная Россия» № 2 в своей передовой статье писала: «Не теоретизировать теперь время, а действовать. Борьбу, начавшуюся стихийно, ведущуюся эпизодически, надо сделать сознательной и планомерной. В этом неотложная задача. Для ее осуществления должна быть проявлена вся мощь их ума, весь запас их чувства, вся энергия их воли».
Там же в статье «Выстрел Карповича» говорилось: «В личной отваге важнейший залог революционного успеха. Если есть отвага в груди, то ты сумеешь святую мысль, которой владеют маленькие кружки, бросить в широкие массы и всколыхнуть их убежденным словом. Если есть отвага в груди, ты заставишь обывателя поверить в твою силу, а правительство затрепетать перед твоею решительностью. Если есть отвага в груди, ты не побоишься не только нагаек, но и виселицы. Если много отваги в груди, прямо и смело к врагу подойди и срази его острым кинжалом».
Группы киевская, тамбовская, харьковская, а также вновь образовавшиеся в 1901 году одесская, пермская, пензенская и рязанская издавали прокламации, в которых одесская и рязанская отличались особо террористическим характером. Всюду в кружках говорилось о необходимости начать дружный поход против правительства с целью достижения политической свободы; говорилось о необходимости объединения; за то же агитировали и эмигранты.
В результате этого вспыхнувшего под влиянием описанных событий с новой силой стремления руководителей кружков к совместным действиям в конце лета 1900 года в Харькове собрался съезд представителей нескольких групп социалистов-революционеров, на котором были представлены для обсуждения «Манифест», составленный воронежской группой, и программа, составленная одесской группой. По обсуждении предложенных проектов съезд принял с некоторыми поправками проект воронежцев, постановив соединиться в одну организацию под именем партия социалистов-революционеров, и поручил воронежской группе отредактировать утвержденную программу, которая должна была быть отпечатана в харьковской партийной типографии под именем «Манифеста».
В ноябре 1900 года «Манифест» вышел из печати и поступил в распространение. Он оказался несколько измененным в своем тексте, что самовольно проделали члены харьковской группы, руководившие типографией.
«По основным своим убеждениям мы – социалисты-революционеры, – так начинается „Манифест“. – Наша конечная цель – полное политическое и экономическое освобождение рабочих классов: переход политической власти к народу, обобществление средств производства, организация производства, распределения и всей общественной жизни на социалистических началах. Ближайшая же цель – достижение политической свободы путем свержения самодержавия. Общественные силы, которые партия рассчитывает привлечь к борьбе, это – промышленный пролетариат, рабочие всех прочих категорий, крестьянство, учащаяся молодежь и интеллигентный пролетариат. Среди всех этих слоев населения партия будет вести пропаганду и агитацию. Она будет поддерживать буржуазию и все другие слои населения в борьбе с правительством, будет поддерживать протесты против существующего режима со стороны всех различных народностей России.
Мы убеждены, что руководимые партией демонстрации, протесты, стачки и целый ряд других проявлений коллективного недовольства существующими общественными отношениями, постепенно усиливаясь и захватывая все более и более широкие массы народа, расшатают полицейско-бюрократическое государство и приведут его к полному падению».
Перечислив затем ближайшие требования партии, «Манифест» заканчивается такими строками: «В настоящее время организационная задача партии состоит в создании местных комитетов, автономных в делах местной пропаганды и агитации, в установлении между ними постоянной связи и в объединении их деятельности, в распространении нелегальной литературы и в устройстве взаимопомощи между комитетами – средствами и людьми… заканчивая на этом изложение нашей программы, мы приглашаем всех товарищей, разделяющих наши убеждения, присоединиться к нам для совместной революционной борьбы».
«Манифест» не удовлетворил многих из социалистов-революционеров. Он был бледен; в нем совершенно не упоминалось о терроре; в нем находили много социал-демократической идеологии. Руководящий журнал социал-демократов «Рабочее дело» заявлял о нем следующее: «Эта программа ни в чем существенном не отличается от программы Российской социал-демократической рабочей партии, а особенно от современных фактических тенденций этой партии. Ввиду этого мы не видим в настоящее время никакого основания для отдельного существования этих партий и считаем крайне желательным в интересах общего дела, чтобы организации социалистов-революционеров слились с организациями социал-демократическими» [24].
Однако, несмотря на эти недочеты, как программа «Манифест» имел большое принципиальное значение; он, по словам одного из нынешних социалистов-революционеров, «был первым программным заявлением, исходившим от объединенных организаций социалистов-революционеров, и представлял большой шаг вперед в деле собирания социал-революционных сил под единое знамя» [25].
Не выдававшийся особыми революционными заслугами личный состав образовавшейся партии и не удовлетворивший большинство ее «Манифест» были причиною тому, что наиболее сильные кружки социалистов-революционеров не вошли в партию. Так, не вошли в нее Северный союз социалистов-революционеров и группы Рабочей партии политического освобождения России. Не вошли самые
