Адриан IV и его канцлер Роланд, бывший профессор канонического права в Болонье, являлись убежденными «григорианцами», как называли, по имени папы Григория VII, сторонников догмы о верховенстве пап над императорами. Это предвещало перемены в папской политике, весьма нежелательные для немецкого короля. Вместе с формальным уведомлением о происшедшей смене папы Барбаросса получил запрос Адриана, признает ли он соглашения, заключенные с Евгением III. Фридрих утвердительно ответил на этот вопрос, а затем, уважив просьбу папских легатов, вновь подтвердил Констанцский договор 1153 года. По условиям этого договора ему надлежало незамедлительно отправиться в Рим для совершения обряда императорской коронации, но он не спешил, продолжая заниматься своими делами в Северной Италии. Папа неоднократно направлял к нему гонцов, дабы поторопить его.
Нетерпение Адриана объяснялось крайней непрочностью его положения в Риме. Он был даже вынужден покинуть город и перебраться в свою резиденцию в Витербо. «Сенат римского народа», вновь созданный орган восставшего города, взял власть в свои руки. Во главе республиканского движения стоял аскетического склада монах-августинец Арнольд Брешианский, народный трибун, почитавшийся святым. Он страстно выступал против обмирщения духовенства, требуя от последнего возвратиться к простоте жизни времен первоначального христианства. Спасение могло прийти к папе только от германского короля. Однако Адриан тревожился, как бы Фридрих не вступил в соглашение с мятежным сенатом. Ему слишком хорошо были известны взгляды правителя Германии на природу своей власти, а действия Фридриха в Северной Италии не оставляли сомнений относительно его дальнейших намерений. Когда же Барбаросса после столь долгих проволочек наконец-то направился к Риму, папа уже и не знал, чего от него ждать.
И в Риме весть о приближении немцев произвела переполох. Сенат поспешил начать переговоры с курией, которые, однако, сперва ни к чему не привели. Лишь после того, как в Риме бесновавшейся чернью был убит один из кардиналов, Адриан IV наложил на Вечный город интердикт, тем самым — в канун Пасхи — преградив паломникам со всего света доступ в него. Из-за этого римляне лишались своих доходов, и сенат пошел на минимальную уступку, согласившись удалить из города Арнольда Брешианского. Требование выдать его папскому суду не было удовлетворено. Арнольд бежал в горы Тосканы, где бароны защитили его от преследователей. Адриан усматривал в бегстве этого опасного человека лишь новую угрозу для себя. Что будет, если он попадет в руки Фридриха? Как в этом случае поведет себя германский король?
Однако опасения Адриана были напрасны. Когда он обратился к королю, чтобы тот, дабы доказать свое единодушие со Святым престолом, поймал врага церкви, еретика Арнольда, Барбаросса тут же согласился. Ему и самому был ненавистен этот смутьян. Арнольда схватили и выдали людям папы. Адриан велел его повесить, труп сжечь, а пепел развеять над Тибром. Но эта совместная победа папы и короля над еретиком имела и свою оборотную сторону: Арнольд умер мучеником, своей смертью еще более усилив ненависть народа к официальным властям.
А между тем святой отец, не ожидавший столь быстрого исполнения своей просьбы, пребывал в полном замешательстве. Поскольку Барбаросса отказался дать заложников для обеспечения его безопасности, он заподозрил ловушку. Однако его легаты уверяли, что он и вправду не должен бояться немцев: Фридрих ручался за безопасность не только папы, но и кардиналов и называл врагов церкви своими врагами. Какое бы то ни было тайное сотрудничество с «римским сенатом» исключено. Поэтому-де можно, ничего не опасаясь, согласиться на встречу с королем, от которой зависело столь многое.
Барбаросса прибыл в Сутри, то историческое место, где более ста лет назад его предшественник Генрих III сместил трех итальянских пап и возвел на Святой престол немца. Адриан направился в близлежащий монастырь Непи. Как и договорились, встреча должна была состояться 8 июня в королевском лагере, а не в резиденции папы.
Фридрих в окружении кардиналов и в сопровождении немцев ожидал перед своей палаткой папу, приближавшегося верхом на коне. Король не тронулся с места, когда Адриан на некотором удалении от него остановил свою лошадь. Похоже, папа не собирался спешиваться, ожидая, что Барбаросса выйдет ему навстречу, немного проведет лошадь за уздцы, а затем, придерживая стремя, поможет ему сойти наземь. Так выглядела церемония шталмейстерского услужения вассала своему сеньору. Случалось, что в прежние времена и короли, прибывавшие в Рим за императорской короной, оказывали папам эту символическую услугу.
Фридрих не мог не знать об этом обычае, однако не собирался его уважить. Обе стороны выдерживали паузу. Напряжение, грозившее большим скандалом, нарастало. У некоторых кардиналов из папского окружения сдали нервы, и они, охваченные ужасом, в спешке удалились от своего господина. Словно в оцепенении, Адриан не смог сдвинуться с места, чтобы последовать за ними. Не зная, что делать, он наконец спешился и сел в приготовленное для него кресло. И только тогда Фридрих пал перед ним, приложился губами к его туфле и попросил о поцелуе мира. Но Адриан отказался. Настаивая на своем, он заявил Фридриху, что поцелует его не раньше, чем тот окажет ему такое же почтение, какое и его предшественники, благочестивые императоры, оказывали апостолическому величеству.
Создалось безвыходное положение. Барбаросса наотрез отказался совершать символический обряд, представлявшийся ему личным унижением. Так в ожесточенных спорах прошел весь день. Желая опереться на авторитет предков, вспоминали случаи, когда императоры оказывали папам шталмейстерскую услугу. Представители папы уверяли, что таков старинный обычай, не имеющий отношения к вассальной службе. Король отлично понимал смысл сего старинного обычая и при иных обстоятельствах ни за что не уважил бы его. Теперь же надо было выбирать: гордо отвергнуть притязания папы и сорвать столь желанную и уже близкую коронацию или же уступить ради достижения главной цели. Барбаросса выбрал второе, проявив характер расчетливого государственного мужа. Не для того же он целый год продвигался к Риму, чтобы теперь, заспорив об обычаях, забыть о деле. Вместе с тем все увидели, сколь болезненно реагирует Барбаросса на любое умаление его королевского достоинства.
На следующий день они вместе с папой поскакали на берег небольшого озера. Когда они приблизились к стоявшей здесь королевской палатке, Фридрих пустился в галоп, спешился и пошел навстречу Адриану. Затем на глазах у войска он провел за уздцы папского коня на расстояние брошенного камня и остановился. Когда Адриан спешивался, Барбаросса с такой силой схватился за стремя, что окружающие подумали, будто он хочет его оторвать. Облегченно вздохнув, папа на сей раз удостоил его поцелуя мира, но от укоренившегося в глубине души недоверия он так и не смог избавиться.
