После третьего испытания остается только одна отпотина, и Иван ее исправляет сам.
Глубокая ночь. Я оканчиваю работу бригады:
– Все, ребятки. Всем – объявляю благодарность от лица командования, всем – большое спасибо. Тебе, Ваня – особое. Ты будешь отличным сварщиком.
Усталые, но довольные матросы уже смирились даже с тем, что остались без ужина. Но я заранее приказал Квасову получить и доставить их ужин в кубрик. Хорошо быть твердо уверенным: Квасов не может подвести…
Через пару дней Кудра варит уже около ста метров трубопровода из коротеньких отрезков, бывших заготовок, – кончились трубы этого диаметра. На целой сотне(!) стыков нет ни единого дефекта, а его шов просто поражает точностью и красотой. Прямо по Марксу – Энгельсу: количество скачком перешло в качество… Матрос стал даже выше ростом, распрямились плечи, по-другому ходит, по-другому смотрит. Он – мастер своего, очень важного, очень нужного дела. От него сейчас зависит очень много. Его слово теперь для друзей – закон, а изредка можно возразить и начальству. (В казенных характеристиках о таком состоянии обычно пишут: «Пользуется заслуженным авторитетом у товарищей и руководства»).
Вскоре у меня открывается почти идеальный учебный класс, через который я пропускаю всех сварщиков на ускоренное «дозревание». Нам предстоит изготовить и сварить больше сотни паровых калориферов. Это изделие состоит из пяти параллельных труб, врезанных своими концами в короткие коллекторы. В коллекторах надо вварить патрубки входа-выхода пара и заглушить торцы. Маклаков под эту работу выбивает у Журида помещение – бывшую столярную мастерскую. Мы немедленно оснастили мастерскую и начали там работу: на открытом пространстве уже стояли сильные морозы. На небольшой площади мастерской, покрытой обычной пылью, – варили, резали, сверлили и стучали молотками полтора десятка матросов, ревел САК, шипели бензорезы, и стучал компрессор.
Кроме тепла (к сожалению, – и копоти), прелесть нашей работы была в том, что вся довольно сложная сварка труб тут была на виду и сразу же проверялась на плотность давлением воздуха. В таких условиях сварщики быстро совершенствовали свое мастерство. Сварщика, заварившего без дефектов несколько калориферов, смело можно было допускать к сварке стыков и врезок на любых трубах. Кудру сюда я иногда посылал в качестве инструктора: он только показывал другим, как надо варить.
Вот в этот «инкубатор» я и помещаю Сашу Богомолова. Он с дрожью в руках берет электрододержатель, к которому уже давно не прикасался. Конец электрода, который должен делать точные движения, выписывает немыслимые «восьмерки».
– Успокойся, сядь поудобнее. У тебя все получится, – если не сразу, то с – надцатого раза – обязательно.
Это – слова. Сейчас они до Богомолова не доходят. Вместе с ним дрожит электрод в руках. Заваренный стык – сплошное безобразие: его надо вырезать. К счастью, это всего лишь пробный стык, образец. У Богомолова на глазах слезы, матросы вокруг насмешливо переглядываются, но зная мои требования, – помалкивают. После второго и третьего стыка, сваренного так же, матрос отбрасывает держатель и со словами «гори она огнем, эта сварка» убегает… К сожалению, при этом срыве меня уже не было, – об этом мне рассказывает старшина Квасов. Неотложные дела не позволяют мне вплотную заняться Богомоловым, я успеваю только подтвердить ему задание: продолжай тренироваться. Еще через день Квасов рассказывает мне, что Богомолов на ужине почти не ел ничего, а матросы насмехаются над ним, а больше всех – Кудра. Слова Квасова меня пугают:
– Николай Трофимович, он в таком состоянии, так его достали, что и в петлю может полезть!
После утреннего развода отвожу в сторонку Кудру. Мои вопросы для него как оплеухи.
– Давно ты стал мастером сварки, Иван? Сколько у тебя дефектов было на вводе в котельную? Тебя Богомолов тащил по теории, когда ты в ней был ни «бе», ни «ме»? А ты его как благодаришь за ту помощь?
Кудра склоняет голову все ниже, – он еще не потерял совесть.
– Так вот, Ванечка, Богомолов – техник-сварщик, знает он заведомо больше, чем ты. А чтобы он преодолел страх и был просто сварщиком, – ты ему помоги. Я очень-очень тебя прошу!
Кудра размышляет немного, и говорит задумчиво, не совсем «по уставу».
– Попробую, товарищ лейтенант…
Богомолов при встрече опережает меня:
– Я не хочу быть сварщиком: у меня ничего не получается! Прошу меня назначить в любую бригаду! – на его глазах выступают слезы. Мне жалко его, обиженного мальчишку, потерявшего веру в себя… Пытаюсь укрепить его ослабевший дух весьма длинными разговорами…
– Саша, тебе обязательно надо преодолеть этот барьер. Мы с тобой здесь единственные специалисты-сварщики. Мы можем не делать, то что делает обычный рабочий: других дел хватает… Но, – надо это уметь делать, Саша! Тогда твои распоряжения те же сварщики будут принимать совсем по-другому… Учти еще одно: сварщику нужны ежедневные тренировки, как балерине. Я, например, сейчас тоже не смогу заварить этот стык: надо тренироваться! А у тебя все будет хорошо, просто ты сейчас очень волнуешься, когда берешь в руки держатель, из-за прошлых неудач… Тем более – когда вокруг «подъелдыкивают». Спокойней, Саша, держи удар! Вари, проверяй, исправляй, не обращай ни на что внимания! Ты будешь отличным сварщиком!
Богомолов уходит задумчиво. О моих требованиях к Кудре я ему ничего не сказал. Иногда видел, что они что-то обсуждают вместе. В мастерской я стараюсь не смотреть в сторону Богомолова: варит человек изделие и пусть варит.
Уже через два дня Саша подходит ко мне радостный:
– Николай Трофимович, я уже три калорифера заварил без единого дефекта!
– Конечно, Саша, я и не сомневался! – подмигиваю ему. – «А ты, дурочка, плакала, боялась!».
Саша счастливо улыбается. Еще через недельку он начинает «пахать» – варить с большой скоростью и неизменно высоким качеством, обгоняя даже Кудру. Кроме того, он понимает смысл работы, которую выполняет: все-таки образование сказывается. Его авторитет в группе вырастает до небес. Нам нужны грамотные и инициативные вожаки, и старшему матросу Богомолову присваивается звание «старшина второй статьи», а вскоре – и первой…
Вставка из будущего. Где-то в конце 80-х годов в лабораторию, где я работал уже просто сварщиком, заходит полноватый мужчина средних лет, совершенно лысый, и с улыбкой смотрит на меня. Я узнаю его сразу, несмотря на разительные перемены за прошедшие три десятка лет.
– Саша! Богомолов!
