В.Р. Многих настоящих художников в нашем обществе постигла сейчас, по-моему, некоторая растерянность, и они пишут, творят очень мало. Отчего у них эта растерянность? Может быть, еще и оттого, что те ценности, в которые они были влюблены и которые в той или иной форме воспевали, нынче кажутся некстати?
Но идеалы были, и культура великая была, что там говорить. Это авторы некоторых появившихся за последнее время мемуаров да чересчур ретивые публицисты все наше прошлое взахлеб порочат, как бы мстя ему. Напоминает мне это басню Крылова, в которой осел лягает копытом умирающего льва. Тоже ведь очень горько! Мне совершенно непонятно, когда люди, получившие звания народных артистов Советского Союза, Государственные и Ленинские премии, снискавшие признание при Советской власти, клянут теперь эту самую власть, которая их родила, воспитала, дала дорогу в жизнь. Клянут решительно за все. Это уж такая бессовестность, такое паскудство!
Они говорят, что, дескать, сами всего добились. Не сами! Талант – дар Божий, а условия, в которых он развивался, тоже ведь кое-что значат. Иметь возможность, скажем, окончить театральную, музыкальную или балетную школу, чтобы твой талант, отграненный, имел широкое всенародное, а то и всемирное признание. И это все дала тебе она, Советская власть! Так что погоди клясть ее, наоборот – перекрестись и скажи спасибо. Да, ужасного было много, но тебе-то выпал счастливый билет…
В.К. Увы, талант на поверку может оказаться безнравственным.
В.Р. Верно. Это, я бы сказал, все равно что ругать отца, который тебя воспитал, кормил, поил, но отец пил. И вот ты, ставши всенародно и всемирно признанным, начинаешь кричать на весь свет: отец мой – пьяница! У меня в свое время был разговор со знаменитым Сартром – в начале 60-х годов в Париже. Я как раз прочел тогда его книгу автобиографическую, где он, между прочим, написал: «Я родился, когда мой отец, к счастью, уже умер». И я сказал ему: «Как вы могли написать такое – «к счастью»? По-моему, это ужасно безнравственно». Позволил себе откровенно сказать это великому писателю и философу, потому что безнравственная его фраза меня потрясла. Не могу принять подобное и в устах отечественных культуртрегеров, поливающих отца-мать грязью.
В.К. А вот еще одна больная тема, связанная с сегодняшним состоянием нашей культуры. «Правда» недавно опубликовала заметку «Оставьте России хотя бы голос Марины». Речь о талантливейшей молодой певице, выпускнице Московской консерватории Марине Ивановой – бриллианте чистой воды. Не оскудела земля русская самородками! Но… радость знакомства с новым ярким дарованием была омрачена известием о том, что в ближайшие два с половиной года россияне не смогут услышать Марину. Оказывается, вскоре после окончания консерватории она стала победительницей конкурса оперных певцов в Германии – и ей тут же предложили работать в одном из немецких театров. И сколько фактов подобных сегодня!
Фильм «Летят журавли», снятый в 1957 году Михаилом Калатозовым по пьесе Виктора Розова «Вечно живые», стал классикой мирового кино
В.Р. Да, к величайшему сожалению, продолжается и даже усиливается утечка не только умов, но и талантов. Это серьезная угроза для будущего Родины как процветающего государства – отъезд больших ученых и больших талантов. Это ведет к оскудению, которое может обернуться для страны духовной немочью. Таково горькое, обидное порождение времени, очень грозный и зловещий симптом для перспективы государства, которое не может дома достойно обустроить своих талантливых детей, бросая их по существу на произвол судьбы.
В.К. Вы умудренный годами, жизненным опытом человек, многое пережили и повидали на своем веку. Как, по-вашему, сможет ли все-таки Россия спасти, вернуть свою духовность и культуру? Или мы обречены навсегда распрощаться с этим бесценным достоянием?
В.Р. Знаете, у меня, кроме надежды, мало на чем основанной, ничего нет. И, как ни больно сознавать, в последнее время все больше появляется неверие в свою собственную надежду. Никогда, замечу, такого не было в моей жизни.
В.К. С чем же это связано, Виктор Сергеевич?
В.Р. Это связано с изменением нашей среды обитания.
В.К. А когда началось?
В.Р. Пожалуй, впервые особенно остро я ощутил, что надежда моя гаснет, где-то уже с полгода назад, а после расстрела Дома Советов я совсем испугался, что погибнет наша страна, раз ее вожди прибегают к таким методам, когда люди в центре Москвы расстреливают других людей. Понимаете, я боюсь, я не хочу никакой гражданской войны, никакого насилия и вместе с тем не вижу мирных путей нашего возвращения к исконным духовным ценностям. Образовался какой-то тупик.
Я уже сказал, что недавно объехал несколько стран. И что же там сохранилось? Сохранился Парфенон в Афинах, сохранились египетские пирамиды и сфинксы, сохранились в Иерусалиме святыни религиозные. То есть все, что связано с великими идеями. Скажем, Парфенон – это храм в честь древнегреческой богини Афины. Она миф, так ведь? Но что этот миф создал! Все искусство Древней Греции, Древнего Рима. Все искусство Возрождения в конце концов, да и многие другие духовные ценности, можно сказать, мифом вдохновлялись. Я вспоминаю Пушкина: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман».
Люди, воздвигавшие пирамиды, верили, что те, кому эти памятники посвящаются, будут вечно живы. А вот разбойничающие сейчас в нашем государстве думают, что жизнь, которой они живут, есть единственная жизнь. Однако их ведь ждет, как говорят все религии (все!), еще и загробная жизнь! И она будет определяться по жизни, прожитой здесь, на земле.
Но есть и Божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет,
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью…
А они думают, что живут вот в этой жизни, – и им абсолютно все можно делать. Типичное, о чем я уже писал и говорил, «все дозволено». Они, по-моему, и церковь поддержали только для удобства правления своего. На самом же деле, убежден, не верят в Бога. Если бы верили, не творили бы такое.
В.К. Значит, оптимизма у вас поуменьшилось, Виктор Сергеевич?
В.Р. Да, к сожалению. Поскольку я вижу, что творится вокруг. А под конец хотел бы поделиться через вашу газету одним своим очень глубоким огорчением самого последнего времени. Дело в том, что начало работы Государственной думы и всего Федерального собрания я представлял себе так: депутаты встанут и почтят минутой молчания память безвинно погибших при защите своего предшественника – Верховного Совета. Должно было встать на колени все правительство и поклясться устами любого из своих членов, что никогда ничего подобного не повторится. Произошла же национальная катастрофа, свершилось великое народное бедствие! Нет, не встали, не поклялись… А ведь они должны знать и все время обязательно помнить, что возникли они на человеческой крови!
