войны.
Высшее советское руководство высоко оценило участников нейтрализации руководства РОВС. Закрытым Постановлением ЦИК СССР от 11 ноября 1937 г. руководивший операцией замначальника ИНО С. М. Шпигельглаз был удостоен высшей на тот момент награды СССР – ордена Ленина, а Г. Н. Косенко, В. С. Гражуль и М. В. Григорьев – ордена Красного Знамени. В представлении Косенко к ордену тогдашний начальник ИНО А. А. Слуцкий писал: ««За время работы в органах НКВД капитан госбезопасности Г. Н. Косенко характеризовался как хороший, способный, усидчивый и энергичный чекист. Руководимая им резидентура в Париже нанесла серьезный удар по белогвардейским эмигрантским организациям».
Благодаря умелой конспирации Кислов-Косенко и большинство его сотрудников успешно продолжали работу в Париже в разгар политического скандала, инициированного в конце 1937 г. лидерами белой эмиграции во Франции после похищения Миллера и бегства Скоблина. Из подчиненных Косенко в Москву тогда пришлось вернуться лишь лейтенанту госбезопасности А. Грозовскому и его супруге, контакты которых с просоветскими эмигрантами удалось выявить местной полиции. Однако в 1938 г. резидента Косенко ждал ряд тяжелых ударов. 16 февраля 1938 г. в парижской клинике от воспаления брюшины умер 32-летний сын и ближайший помощник Троцкого Лев Седов. В окружении тогдашнего наркома НКВД Н. И. Ежова эта естественная смерть была расценена как «тайная ликвидация Седова скрытыми троцкистами из зарубежного аппарата ИНО, опасавшимися предания огласке их собственных контактов с Седовым». По странному совпадению, страдавший хронической болезнью сердца 39-летний начальник ИНО А. А. Слуцкий внезапно умер на следующий день после Седова, 17 февраля 1938 г. прямо на докладе в лубянском кабинетепервого заместителя наркома внутренних дел М. П. Фриновского. Назначенный после Слуцкого временно исполняющим должность начальника разведки С. М. Шпигельглаз также попал под подозрение руководства ГУГБ НКВД в «скрытом троцкизме».
В июле 1938 г. через Канаду в США бежал с женой, дочерью и кассой барселонской резидентуры (500 тысяч долларов по нынешнему курса) руководитель представительства НКВД в Испании А. М. Орлов (он же Л. Л. Фельдбин, он же «Швед») В августе его канадский кузен Н. Курник передал в посольство СССР в Париже письма «Шведа» наркому НКВД Ежову, где Орлов объяснял свой уход на Запад грозившими ему и близким в Советском Союзе необоснованными репрессиями – и дал понять, что в случае, если его родственники на родине пострадают от рук чекистов, то «Швед» предаст огласке известные ему подробности работы советской разведки как в Испании, так и в Великобритании и Франции, которую Орлов в своем послании назвал «страной «Финна». Н. И. Ежов был вынужден доложить об этом письме И. В. Сталину, который лично приказал чекистам воздержаться от дальнейших преследований А. М. Орлова и его близких. Однако этот приказ никак не касался зарубежных коллег и подчиненных Орлова, которых тогдашнее руководство НКВД сочло виновными в передаче «Шведу» крайне опасной для Кремля секретной информации. Стремительно терявшему доверие Сталина наркому Ежову, заместителем и вероятным преемником которого в конце августа 1938 г. стал переведенный в Москву из Тбилиси Л. П. Берия, были нужны «козлы отпущения» после бегства Орлова и состоявшейся 3 сентября 1938 г. под Парижем учредительной конференции созданного Л. Д. Троцким антисталинского и антикоминтерновского IV Интернационала.
В августе – сентябре 1938 г. из Испании были отозваны и арестованы ранее работавшие с Орловым опытные разведчики Я. Серебрянский, Г. Сыроежкин, Н. Фридгут, из Великобритании – легальный резидент (с апреля 1938 года) Г. Графпен. Косенко был вызван из Парижа в Москву в ноябре 1938 г. Одно из последних сообщений в Центр, подписанных им перед возвращением, было посвящено шедшим осенью 1938 г. переговорам французов и британцев с Гитлером, который требовал у крупнейших европейских держав фактически подчинить Рейху Чехословакию. Косенко передал в Москву, что государственное руководство Франции во главе с премьер-министром Э. Даладье пойдет на дальнейшие уступки Гитлеру и выдаст ему Чехословакию.
В Москве Георгий Николаевич узнал о произошедших 2 ноября 1938 г. арестах С. М. Шпигельглаза и М. В. Григорьева, которые за год до этого вместе с Косенко лично участвовали в захвате генерала Миллера. Сам Косенко тогда же был назначен с понижением на должность оперуполномоченного 5-го отдела (ИНО) ГУГБ НКВД. А 27 декабря 1938 г. его самого арестовали по месту жительства – в квартире в «чекистском доме» № 3/5 в Большом Комсомольском (Большой Златоустьинский) переулке. На Лубянке Косенко предъявили обвинение в «участии в контрреволюционной террористической организации в органах НКВД СССР». 20 февраля 1929 г. Военная Коллегия Верховного Суда СССР во главе с печально известным В. В. Ульрихом приговорила Косенко к расстрелу. В ночь на 21 февраля приговор был приведен в исполнение. Вместе с Косенко тогда расстреляли 30 человек, в том числе его коллег по разведке бывшего нелегального резидента в Италии М. Аксельрода и работавшего в Испании А. Лимана. В одной группе с ними был расстрелян известный московский адвокат А. Долматовский – отец уже известного тогда поэта Е. Долматовского. Тела всех казненных той же ночью была тайно кремированы в Донском крематории, а пепел предан земле в общей «Могиле невостребованных прахов № 1».
«Расстрельные дела» Г. Н. Косенко и работавших и погибших вместе с ним чекистов-разведчиков были пересмотрены Военной Коллегией Верховного Суда СССР в конце 1956 г. Решение о посмертной реабилитации С. М. Шпигельглаза было принято 10 ноября, М. В. Григорьева – 27 октября, Г. Н. Косенко – 15 декабря 1956 г. При этом судьи специально запросили отзывы о Косенко у ветеранов разведки, знавших его по совместной работе. Один из них, впервые выехавший на загранработу в Париж в октябре 1937 г., дал такой отзыв:
«Впечатление о Кислове-Косенко у меня осталось как о требовательном, знающем свое дело руководителе. Нас, молодых сотрудников резидентуры, он учил приемам работы, передавал свой опыт, останавливал и поправлял, когда мы намеревались провести какие-либо необдуманные мероприятия, требовал, чтобы каждое из этих мероприятий отвечало интересам дела. Кислов-Косенко особо требовал соблюдения конспирации и сам был в этом примером…
Он был очень скромен в быту и в коллективе, хороший семьянин… Лично я никогда не получал от него задания или указания, которые вызывали бы подозрения, сомнения в их целесообразности. Ни я и никто из наших товарищей не сомневались в честности и партийности Кислова-Косенко… У всех нас его арест вызывал серьезные сомнения».
Автором этого отзыва был И. И. Агаянц, который в 1941–1945 гг. возглавил резидентуру советской разведки в Тегеране, в 1946–1947 гг. – в Париже, а в 1960-х стал заместителем начальника советской разведки. «Школу Косенко» в Париже второй половины 1930-х гг. также прошли будущий начальник нелегальной разведки А. М. Коротков, будущий замначальника Школы особого назначения В. С.
