69
Имеется и другая версия происхождения названия «молодая редакция „Аполлона“». Придумано оно было секретарем редакции Е. Зноско-Боровским по образцу известной в истории литературы и журналистики «молодой редакции „Москвитянина“».
Этого стихотворения нет в самом полном собрании стихотворений Анненского, подготовленном к печати А. В. Федоровым (Л., 1959. Большая серия Библиотеки поэта).
Статья М. Кузмина «О прекрасной ясности» была напечатана как самый важный материал номера на открытии январского выпуска (1910) «Аполлона».
Именно так в тексте.
Кроме Гюнтера об этой истории писали в своих воспоминаниях С. Маковский, М. Волошин, А. Толстой, а также сама Е. Дмитриева (Черубина де Габриак).
С. Маковский в книге «На Парнасе серебряного века» пишет, что встретил Гумилева и Ахматову в Париже во время их свадебного путешествия: «Затем мы вместе возвращались в Петербург».
Здесь хронологическая путаница. «Бродячая собака» открылась 31 декабря 1911 г. Гумилев женился на Ахматовой 25 апреля 1910 г. Словом, Гюнтер не мог увидеть Ахматову через полгода после венчания в несуществовавшей еще «Бродячей собаке».
Настоящая публикация представляет собой отрывок из главы «Черубина де Габриак», вошедшей в книгу воспоминаний С. К. Маковского «Портреты современников» (Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955. С. 342–345, 356–357). О Маковском см. в настоящем издании — в комментарии к его очерку «Николай Гумилев (1886–1921)».
Александр Яковлевич Головин (1863–1930) — художник, сотрудник «Художественного отдела» «Аполлона».
Фамилии всех присутствовавших в этот вечер в мастерской Головина, когда Гумилев вызвал Волошина на дуэль, теперь уже трудно восстановить. Нам известно, однако, что кроме Гумилева, Волошина и Маковского там в этот вечер находились также Анненский, Блок, Вяч. Иванов, А. Толстой и Е. Зноско-Боровский. Вполне вероятно, что присутствовали Кузмин и художник А. Шервашидзе.
В газете «Столичная молва» (22 ноября 1909 г.) появилась заметка «Еще дуэль». На следующий день в той же газете были напечатаны дополнительные сведения под заголовком «Дуэль литераторов». В тот же день появилось описание дуэли в «Биржевых ведомостях» под названием «Две дуэли». В московской газете «Раннее утро» 26 ноября напечатана заметка «Декадентская дуэль». Еще ранее в «Вечернем Петербурге» приведено было описание дуэли под заголовком «Поединок между поэтами». Позднее, почти через год, в газетах появились сообщения о решении суда по поводу этой дуэли: «Дело литераторов-дуэлянтов» 13 октября 1910 г. в «Русском слове»; в тот же день в «Петербургской газете» — статья «Дуэль из-за поэтессы», а также — заметка «Дуэль между литераторами» в газете «Копейка».
М. Волошин в «Воспоминаниях о Черубине де Габриак» говорит, что после дуэли он «встретился с Гумилевым только один раз, случайно, в Крыму». — См.: Волошин М. Воспоминания о Черубине де Габриак.
В описаниях Черубины де Габриак картина представлена прямо противоположным образом. С ее слов, заслуживающих лишь умеренного доверия, получается, что не она, а Гумилев имел подобные «притязания» (см. ее «Исповедь» в настоящем издании).
Опубликовано в «Новом журнале» (1956. № 46. С. 107–126). Анна Андреевна Гумилева — невестка поэта. Ее воспоминания явились значительным вкладом в мемуарную литературу о Гумилеве. Впрочем, были и голоса, упрекавшие автора этих, не претендующих на литературную отточенность воспоминаний в ряде неточностей. Через десять лет после опубликования воспоминаний Анны Гумилевой И. В. Одоевцева откликнулась на них в «Новом журнале». «Г. Струве. — пишет Одоевцева, — справедливо, „без особого доверия“ отнесся к домыслам и заключениям невестки Гумилева о любви Гумилева, „якобы единственной настоящей его любви к его рано умершей кузине Маше Кузьминой-Караваевой“ и к тому, что написанный в 20-м году „Заблудившийся трамвай“ относится именно к ней». «Я не знаю, — продолжает Одоевцева, — был ли влюблен Гумилев в свою кузину, он при мне вообще никогда не вспоминал о ней. Но я охотно допускаю это. Ведь Гумилев был влюблен несчетное число раз…» Но рассказ о том, что «Заблудившийся трамвай» (кстати, написанный не в 20-м, а весной 21-го года) относится к Маше Кузьминой-Караваевой, вполне фантастичен. Небезынтересно упомянуть, что в первом варианте «Машенька» называлась «Катенькой» — и только впоследствии, в честь «Капитанской дочки» превратилась в Машеньку… Та же невестка Гумилева перепутала даты второй женитьбы Гумилева и рождения его дочери Елены. Гумилев действительно вернулся в Петербург в мае и вскоре же — по желанию Анны Ахматовой — произошел развод с ней. Но женился он на Анне Николаевне Энгельгардт не «в следующем году», а по словам самого Гумилева, «тут же…».
Свадьба старшего брата Гумилева, Дмитрия, была отпразднована 5 июля 1909 г.; знакомство Н. С. Гумилева с его будущей невесткой имело место где-то в первой половине 1909 г.
Гумилеву в это время шел 24-й год.
С. Маковский в книге «На Парнасе серебряного века» писал о внешности Гумилева и впечатлениях, оставшихся от первой встречи. Она произошла 1 января 1909 г.: «Юноша был тонок, строен, в элегантном университетском сюртуке, с очень высоким темно-синим воротником (тогдашняя мода) и причесан на пробор тщательно. Но лицо его благообразием не отличалось: бесформенно-мягкий нос, толстоватые бледные губы и немного косящий взгляд (белые точеные руки я заметил не сразу)».
Первый номер «Аполлона» вышел в октябре 1909 г. Общество ревнителей художественного слова, созданное по инициативе Гумилева и собиравшееся на заседания при редакции «Аполлона», начало свою деятельность также в октябре. Прошение в петербургское градоначальство об учреждении этого общества было подано за подписями Маковского, Анненского и Вяч. Иванова до выхода в свет первого номера «Аполлона». В дневнике Блока есть запись, относящаяся к началу октября 1909 г.: «Выбран в совет Общества ревнителей художественного слова». Кроме того, в книге Маковского «Портреты современников» говорится, что выступления Анненского продолжались в этом Обществе (или иными словами — Академии стиха) «в течение двух первых месяцев». Следовательно, речь идет о существовании Общества ревнителей на протяжении двух месяцев до смерти Анненского (он умер 30 ноября). На основании разных источников можно предположить, что Академия стиха была открыта в первых числах октября. С самого начала ее существования Гумилев входил в совет Академии — вместе с Ивановым, Анненским, Маковским, Блоком и Кузминым. Собрания Академии бывали раз или два в месяц. Состав Академии не был постоянным. Менялось даже самое стойкое ее ядро — президиум. К осени 1913 г. президиум, или как он иногда назывался «совет Общества ревнителей», состоял уже из пяти человек. Гумилева в их числе не было. Гумилев был «доизбран в совет» вместе с В. Недоброво и В. Чудовским 30 ноября 1913 г. Второе избрание Гумилева в президиум может быть объяснено тем, что с осени 1912 г. уехавший за границу Вяч. Иванов уже не мог вмешиваться в дела Общества. Еще в 1911 г. Гумилев покинул Академию фактически из-за Вяч. Иванова. Впрочем, этот уход ускорил создание Цеха поэтов. Вернувшись из-за границы, Вяч. Иванов поселился в Москве, и Гумилев согласился войти в состав президиума. Он оставался активным членом Академии до весны 1914 г. Неизвестно, прочел ли Гумилев в Академии хоть один доклад, но в прениях он выступал довольно часто. Без стимулов, полученных в Академии, Гумилев не стал бы таким точным, осторожным и вдумчивым критиком. Трудно сказать, был ли это заранее подготовленный доклад или просто спонтанное выступление, когда в конце января 1914 г. Гумилев «изложил свои взгляды на эпический род и его современные возможности» (Аполлон. 1914. № 5. С. 53–54). Это «изложение взглядов» имело место после чтения Гумилевым своей поэмы «Мик и Луи». «Большая часть выступавших оспаривали», — заканчивает свой отчет автор заметки в «Аполлоне».
