Диалог этот меня и возмутил, и потряс. Отброшу личные моменты, здесь, как говорится, Бог им судья. Но триста тысяч, направленные на борьбу со мной, когда экономика нищей республики трещит по швам — это ли не лицемерие? Ради сохранения холуйских отношений с Москвой открыто подключать ресурсы администрации, скатившись тем самым до уголовной статьи? Где он, предел человеческого падения?
Исполнителем же указаний Потапова стал председатель окружной избирательной комиссии, его бывший помощник Дмитрий Ивайловский. В свое время этот человек косвенно уже пострадал от меня. Он возглавлял штаб противодействия моему избранию в Совет Федерации, после моего избрания был уволен и только через продолжительное время вновь «трудоустроен». И вот судьба свела нас вновь…
Возмущенный, я написал жалобу в Центризбирком.
В ЦИКе для разбора конфликтов, подобных моему, существует специальная рабочая группа, куда входят как члены ЦИК, так и опытные юристы. Им я и изложил по пунктам свои аргументы.
1. Налицо неправильное противопоставление двух должностей. Невозможно занимать должность заведующего кафедрой и не быть профессором. Поэтому я был и завкафедрой, и профессором. В нашем университете произошло слияние нескольких кафедр. Поскольку должность эта выборная, а конкурса еще не было, меня назначили и.о. объединенной кафедры. Но нигде закон не говорит, что должность профессора — основная, а заведующего кафедрой — второстепенная. Речь идет о двух параллельных должностях, дополняющих одна другую. К слову, я вполне мог занимать еще и третью должность, к примеру, — проректора.
Закон о выборах четко требовал от меня указать в анкете занимаемую должность в единственном числе. Я это и сделал, указав самую последнюю, которая была записана в моей трудовой книжке.
2. По правилам я должен был представить справку, заверенную постоянно действующим руководящим органом партии. Мне же вменялось, что ее подписал уполномоченный представитель КПРФ. Но почему в Бурятской окружной комиссии не учли (а в ЦИКе во внимание приняли!), что эту справку, заверенную партийной печатью, одновременно с уполномоченным представителем КПРФ также подписал и сам Зюганов.
Но даже не это главное. Я мог вообще не указывать свою партийную принадлежность — это не являлось обязательным условием для регистрации кандидатом. Следовательно то, что окружная избирательная комиссия «прицепилась» к этому документу, являлось не более чем формальной придиркой.
3. Сдавая документы в Бурятский избирком, я привез копию своего диплома о высшем образовании, заверенную печатью возглавляемого мною фонда, а также сам подлинник. Служащая избиркома сверила копию с оригиналом и заверила документ своей печатью. Где здесь нарушение? Или качество полученного мною образования стало каким-то другим? В принципе, я вообще мог привезти в избирком только оригинал, а изготовление копии и заверение его печатью — это уже, согласно заведенному по рядку, задача служащих избиркома.
По закону документы не принимаются в том случае, если представленные в них кандидатом сведения недостоверны. Поэтому я задал членам рабочей группы вопрос: где же недостоверность представленных мною сведений? Я член КПРФ и доктор наук. Я работаю и.о. заведующего кафедрой Московского государственного социального университета, причем это зафиксировано последней записью в моей трудовой книжке. Вот если бы я работал дворником, но указал в анкете, что являюсь завкафедрой, тогда это точно были бы недостоверные сведения…
ЦИК согласился с моими аргументами.
Подавляющим большинством голосов решение Бурятской окружной комиссии было отменено, а её аргументация признана несостоятельной. В связи с этим окружной комиссии было указано незамедлительно рассмотреть мое заявление еще раз.
Окрыленный, я снова отправился в Улан-Удэ.
С Ивайловским мы летели на одном самолете. Прямо из аэропорта рано утром 6-го ноября я сразу же отправился в окружную комиссию и написал заявление с просьбой срочно рассмотреть вопрос о моей регистрации в качестве кандидата в депутаты еще раз. Но Ивайловского, который, как выяснилось, сразу же поехал докладывать о решении ЦИК Л. Потапову, все не было.
Пока я его ждал, мне рассказали, что информация о решении окружной комиссии не допустить меня до выборов была напечатана в местной газете. Это еще больше всколыхнуло население, поддержка моей кандидатуры в Бурятии резко усилилась, оставляя остальным кандидатам на место в Госдуме лишь призрачные шансы.
Наконец ближе к обеду появился Ивайловский и сказал, что раньше 11 ноября рассмотреть мое заявление у них возможности нет.
Уже тогда я понял, что, заручившись поддержкой Потапова, решение ЦИК в Бурятской окружной избирательной комиссии выполнять не собираются…
Заседание окружной комиссии в составе 14 человек началось рано утром. Вместо того, чтобы решать дело по существу, вновь последовали придирки к документам. Меня строго спросили, почему в декларацию о доходах я не включил свою прокурорскую пенсию. Пришлось объяснять, что эта пенсия налогом не облагается, по поводу чего в деле имеется специальная справка. Но даже если бы в моей декларации и имелись какие-то изъяны, это все равно не может, согласно закону, стать основанием для отказа принять мои документы. Тогда меня попытались «сразить» другим контрвопросом: почему вместо подлинника декларации о доходах мною предоставлена лишь копия? Пришлось объяснять прописную истину, что во всем мире нотариально заверенный документ приравнен к подлиннику и выполняет его функции…
Итоги голосования ничего неожиданного не принесли: из необходимых восьми голосов для регистрации я получил только шесть, остальные члены комиссии либо воздержались, либо проголосовали против.
По-настоящему удивиться мне пришлось на следующее утро, когда я увидел проект отказа в регистрации. Вновь двумя из трех пунктов, обосновывающих отказ, стояли уже рассмотренные ЦИК и получившие её отрицательную оценку пункты о моей должности и партийной принадлежности. Тем самым окружная комиссия не только пошла наперекор решению вышестоящей организации, которому обязана была беспрекословно подчиниться, но, словно издеваясь, вновь оперировала теми же аргументами, абсурдность которых уже получила компетентную оценку.
Был, правда, в отказе и новый аргумент, согласно которому 9 октября я, якобы, распространил агитационный материал, оплаченный не из избирательного фонда, что, по мнению комиссии, являлось «использованием преимущества служебно-должностного положения при проведении избирательного компании».
