по делам формирования Крымских частей, а Крымский пех<отный> полк в его отсутствие ликвидировать отправкой на фронт. Ген. Слащевым была даже подписана соответствующая телеграмма, затем им же и уничтоженная с заявлением, что последствия этого он, ген. Слащев, берёт на себя. Сведения о назревавшем выступлении полка кап. Орлова продолжали поступать в штаб корпуса и после 4 января, но им не было придано должного значения по причине, что в них не было «конкретных данных» (т. V, л., шт. капитан Полюшкин). Среди информаторов штаба корпуса были, несомненно, осведомленный офицер Крымского пех<отного> п<олка> пор. Турчанинов, с мнением и авторитетом которого кап. Орлов, по-видимому, должен был считаться.
Выяснить с достоверностью, какие дальнейшие замыслы имел кап. Орлов с группой приближённых к нему лиц в период формирования полка, не представилось возможным в виду отсутствия самого кап. Орлова и ряда лиц этой группы и конспиративности других лиц той же группы, однако, некоторые данные могут служить к выяснению этого вопроса. В самом начале формирования полка вагон проезжавшего чрез Симферополь начальника штаба корпуса полковника Дубяго посетили братья Орловы, братья Турчаниновы и кап. Стольников. Последние – с целью выразить удивление по поводу того, что формирование полка доверено офицеру, настроенному явно против Добрармии, говорившему как-то про себя, что он уже 4 месяца как не состоит в Добрармии и в будущем не намеревается в ней состоять и распространяющему мысль о «необходимости сформирования новой молодой рабоче-крестьянской армии при непременном условии смещения всего командного состава (генералов Деникина, Врангеля, Шкуро, Шиллинга, Слащева и др.) и заменой его другими, более способными к восприятию новых настроений и более терпимыми к новым течениям общественной жизни» (т. II, л. 113).
Во время этого посещения вагона полковника Дубяго, кап. Стольников спросил, будут ли существовать самостоятельные части отряда Орлова, на что полковник Дубяго ответил, что отряд Орлова является лишь пополнением III корпуса и просил всех добровольцев направлять в Джанкой. Выйдя из вагона, по этому поводу кап. Орлов сказал: «я сделаю так, что и 13 и 34 дивизии вольются в мой отряд».
Тот же пор. Турчанинов показывает, что 22 января он докладывал старшему адъютанту штаба корпуса о том, что кап. Орлов решил предложить ген. Слащеву оставаться на фронте и командовать там войсками, но последний должен был подчиниться директивам, исходящим из центра – Симферополя, который уже, в свою очередь, [должен был] наладить прочную связь с южнорусской властью Кубанской рады (т. II, л. 115).
Политических разговоров в полку, по объяснениям пор. Орлова, не было, за исключением одного раза, когда пор. Турчанинов «старался точно установить политику полка». Разговор разгорелся, но был прекращён заявлением пор. Орлова о том, что единственная политика полка это создание силы для борьбы с красными (т. II, л. 116), однако в другом месте пор. Орлов показывает (т. III, л. 196), что кроме мысли о необходимости борьбы со злоупотреблениями тыла была и политическая программа полка. Сущность этой программы: Учредительное собрание, принудительное отобрание земли у крупных владельцев и продажа её за хлеб и продукты крестьянам, достаточное обеспечение труда рабочих и служащих и введение налога на капитал с отобранием в казну части богатств, собранных во время народного бедствия (т. III, л. 196–197). Упомянутый пор. Орловым разговор о «политике полка», по показанию пор. Турчанинова и кап. Стольникова, в действительности заключался в речи самого Орлова, в которой проскальзывало намерение совершить переворот и отстранить от должностей многих командных лиц Крыма. При этом Орлов ссылался главным образом на события на Кубани, где, по его словам, власть ген. Деникина уже аннулирована и находится в руках рады, и на резолюцию съезда землевладельцев в Одессе о бесцельности существования самой добровольческой армии.
Здесь же Орлов уверял, что крестьянство потечёт к нему в отряд, с которым придётся считаться ген. Слащеву, если сейчас же разрешить аграрный вопрос. Орлов заключил свою речь указанием на необходимость создать новую армию порядка, которая бы сменила части фронта (т. II, л. 114, 196). 19 января пор. Турчанинов присутствовал в одной комнате с кап. Орловым и кап. Дубининым33 при чтении каким-то крестьянином двух прокламаций с обращением к гражданам: «я, как представитель народа, прошу и даже требую…» В тот же день кап. Дубинин, обращаясь к начальствующим лицам отряда, долженствовавшего отправиться на фронт, сказал: «в тылу разруха и т. д. Вся вина на генералах, стоящих у власти, которые, издавая суровые приказы, пьют, развратничают и разрушают фронт – их необходимо отстранить, а ген. Слащева, если он не изменит своего поведения, можно и повесить на основании его же приказа о пьянстве»34 (т. II, л. 202). А за день до этого кап. Орлов конфиденциально сообщил пор. Турчанинову, что, как только Юшуньские позиции будут сданы и войска ген. Слащева в связи с этим будут дезорганизованы, а сам Слащев будет бессилен, он, Орлов, объявит себя начальником гарнизона города Симферополя, вольет в отряд все части города, мобилизует интеллигенцию и даст бой противнику, причем в зависимости от удачи или прогонит большевиков за Перекоп, или же отойдет в горы и будет продолжать дело агитации. Об изложенном пор. Турчанинов в тот же день 19 января сообщил в Симферополе старшему адъютанту штакора III поручику Махнову, указав, что все действия кап. Орлова носят в себе зародыши сепаратизма и что в будущем они должны будут вылиться в крупных событиях. Пор. Махнов отнесся к сообщению пор. Турчанинова с недоверием, имея в виду сведения о близких отношениях, бывших между пор. Турчаниновым и кап. Орловым и в штаб корпуса донес о них лишь 22 января, то есть после начала событий (т. II, л. 113 и сл.; т. III, л. 138 и сл.).
18 января ген. Слащевым было потребовано от кн. Романовского присылки на фронт пополнения в количестве 300–400 человек. Требуемого количества людей в отряде Орлова не хватило (по словам кн. Романовского, состав полка достигал 700 человек). Ссылаясь на предложение ген. Слащева расформировать 7 запасной батальон, стоящий в Симферополе и состав его влить в I Крымский полк добровольцев, кн. Романовский сношением от 18–19 января за № 115 потребовал от командира 7 запасного батальона присылки 150 человек на усиление эшелона (приложение).
7 запасной батальон вместо 150 человек выслал 141, из коих 20 человек оказались больными. Как велик оказался эшелон, предназначенный для отправки на фронт, осталось невыясненным, из показания же шт. капитана Романова, назначенного командиром одной из трёх рот, составивших эшелон, видно, что он принял роту состава: 12 офицеров, 70 солдат
