Теперь Адольф и Паула стали круглыми сиротами. Правда, Гитлер сильно преувеличивал, когда позже писал в «Майн кампф»: «Нужда и суровая действительность заставили меня быстро принять решение. Скудные отцовские средства были в значительной мере израсходованы во время тяжелой болезни матери, а причитающейся мне пенсии по случаю потери кормильца не хватало на жизнь. Значит, нужно было самому зарабатывать себе на пропитание». О венском периоде до 1913 г., который он озаглавил в «Майн кампф» как «Годы учебы и страданий в Вене», он писал: «Я благодарен тому времени за то, что я возмужал и сохраняю эту твердость характера до сих пор, а еще больше за то, что оно вырвало меня из пустоты безмятежной жизни». По утверждению одного из якобы «очевидцев», [66] годы жизни Гитлера в Вене, которые он сам называет «самой основательной школой», были бесцельным существованием среди бродяг и воров, опустившихся и потерпевших крах в жизни субъектов. Это утверждение приняли на веру все биографы, в том числе и Кубицек, описывая период после 1908 г., хотя сам он жил вместе с Гитлером только до осени 1908 г., до его призыва в армию, а о последующих событиях знает лишь понаслышке. Его формулировка — «Это был путь в одиночество, в пустыню, в никуда» — явственно свидетельствует о характере этой информации из вторых рук.
Ни Гитлер, ни Кубицек никогда не писали, как все было на самом деле.
Во-первых, утверждения Гитлера не соответствуют действительности. Неправда, что «отцовские средства» были «в значительной степени израсходованы» во время болезни матери. Он никогда не упоминает о том, что в 1908 г. получил значительную сумму из наследства матери. В июне 1905 г., за два с половиной года до смерти, Клара Гитлер продала дом в Леондинге за 10 тысяч крон, причем покупатель должен был заплатить ей только 7480 крон, так как дом был заложен еще предшественником за 2520 крон. 1304 кроны были отчислены на наследство Адольфу и Пауле, так что у матери Адольфа оставалась еще значительная сумма — 5500 крон. Кроме того, с 1903 г. она получала ежегодную пенсию в размере 1200 крон как вдова, а с 1905 г. по меньшей мере еще 220 крон в год в виде процентов от стоимости проданного дома, так что она имела возможность, не трогая основного капитала, получать больше денег, чем могла потратить вместе с Адольфом и Паулой. Алоиз Гитлер перед выходом на пенсию имел годовой оклад 2600 крон, а размер пенсии составил 2196 крон. Итак, у Клары Гитлер и ее детей Адольфа и Паулы в распоряжении ежемесячно было около 120 крон (без учета суммы, вырученной за продажу дома) плюс, по-видимому, солидные проценты из наследства ее тети Вальбурги Гитлер. [67]
Только в августе 1969 г. у одного из двоюродных братьев Адольфа Гитлера отыскалось составленное между 1897 и 1903 гг. одним из служащих суда в Вайтре и идентифицированное автором в августе 1969 г. завещание крестьянки Вальбурги Гитлер, которая в 1853 г. вышла замуж за Йозефа Роммедера, жила в достатке и умерла бездетной в своем доме в Шпитале. В этом завещании Вальбурга, родившаяся в январе 1832 г., указывает, что все имущество должна после ее смерти унаследовать сестра Иоганна, родившаяся в 1830 г. В том случае, если эта сестра умрет раньше ее, — пишет она дальше, — право на наследство имеют ее дочери Клара, Иоганна и Терезия. Иоганна, бывшая универсальной наследницей Вальбурги, умерла 8 февраля 1906 г., в связи с чем наследство перешло к трем ее дочерям, из которых Клара, мать Адольфа Гитлера, умерла уже в декабре 1907 г., так что ее часть наследства отошла непосредственно к Адольфу и Пауле Гитлер. [68]
Ежемесячно Гитлер получал 58 крон из отцовского наследства и дополнительно 25 крон «сиротской» пенсии. Дополнительные не маленькие суммы из наследства Вальбурги Гитлер, доставшиеся ему от тети Иоганны Пёльцль и матери, делали его определенно зажиточным человеком.
За свою комнату в Вене Гитлер ежемесячно платил в среднем 10 крон. Юрист с годичным стажем работы в суде получал в то время 70 крон в месяц, молодой учитель в первые 5 лет работы 66 крон, почтовый служащий 60 крон. Асессор венского реального училища до 1914 г. получал месячный оклад 82 кроны. Бенито Муссолини, который в 1909 г. был главным редактором газеты «Авенире дель Лавораторе» в тогда еще австрийском Триесте и одновременно работал секретарем социалистической рабочей палаты, получал за обе работы 120 крон.
«Тяжелая судьба», о которой охотно говорил Гитлер, вспоминая о жизни в Вене, не имела ничего общего с материальной нуждой.
В начале 1908 г., пока Гитлер улаживал свои наследственные дела, хозяйка дома, в котором до смерти жила мать Гитлера вместе с Адольфом и Паулой, замолвила за него словечко перед известным художником. Своей матери, жившей в Вене и лично знавшей театрального художника профессора Альфреда Роллера, который преподавал в Венской школе художественных промыслов (ныне Академия прикладных искусств), она написала письмо, в котором между прочим говорилось:
«Дорогая мамочка… У меня есть просьба к тебе, и я думаю, что ты меня простишь, если она тебя, возможно, рассердит. Речь идет о рекомендательном письме к директору Альфреду Роллеру. Сын одной моей знакомой хочет стать художником, с осени учится в Вене. Он хотел поступить в Академию изобразительных искусств, но прием уже закончился, и он пошел в частное учебное заведение… Это серьезный и усердный молодой человек, зрелый не по годам, хотя ему всего 19 лет, очень обаятельный и солидный, из высокопорядочной семьи. Его мать умерла накануне Рождества… Речь идет о семье Гитлеров, а молодого человека, за которого я прошу, зовут Адольф Гитлер.
Мы недавно разговорились случайно об искусстве и художниках, и он упомянул между прочим, что профессор Роллер — знаменитость среди художников, причем известен не только в Вене, но и имеет мировую славу… и он обожает его произведения.
Гитлер даже не подозревал, что мне знакомо имя Роллера, а когда я ему сказала, что я была знакома с братом знаменитого Роллера, и спросила, не смогу ли я помочь ему в его совершенствовании, если добуду рекомендательное письмо к директору сценографической части придворной оперы, у молодого человека засветились глаза и он густо покраснел… Мне бы очень хотелось помочь молодому человеку. У него никого нет, кто бы мог замолвить за него слово или дать хороший совет. Он приехал в Вену совсем один, ему пришлось самому, без всяких рекомендаций, устраивать свои дела по поводу приема. У него твердое намерение получить хорошее образование. Насколько я его знаю, он не собьется с пути, потому что у него перед глазами серьезная цель. Я надеюсь, что он достоин твоих хлопот. Возможно, ты сделаешь доброе дело.
Дорогая мамочка, я прошу тебя, если возможно, напиши несколько рекомендательных строк директору Альфреду Роллеру… Я передам их молодому Гитлеру в Вену. Если бы ты принимала визиты, я бы послала его к тебе с письмом от меня, но, поскольку это невозможно, я думаю, что тебе не составит большого труда написать несколько слов… Еще раз прошу тебя, милая мамочка, не сердись, если я требую от тебя чего-то такого, что причинит тебе хлопоты… Он (Гитлер. — Прим. автора) ожидает сейчас решения опекунского совета по поводу пенсии для себя и своей сестры».
Мать успешно справилась с поручением, о котором ее просили. Профессор Роллер заявил, что он готов принять молодого Гитлера. Уже 8 февраля 1908 г. дочь благодарит свою мать и пишет:
«Лучшей наградой за твои труды было счастливое лицо молодого человека, когда я вызвала его и сказала, что ты рекомендовала его директору Роллеру и тот дает ему аудиенцию!
Я дала ему твою карточку и разрешила прочесть письмо директора Роллера. Видела бы ты этого мальчика! Медленно, слово за словом, он с благоговением и со счастливой улыбкой на лице читал письмо, будто хотел выучить его наизусть. Затем он с глубокой благодарностью положил его передо мной. Он спросил меня, можно ли написать тебе, чтобы выразить свою благодарность. Я сказала: "Да!"
