class="p1">«Первоначально войска Особой группы включали в себя две бригады, состоявшие из батальонов, которые делились на отряды, отряды — на спецгруппы. В октябре 1941 г. были сведены в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) в составе двух мотострелковых полков: четырёхбатальонного и трёхбатальонного со специальными подразделениями (отрядами спецназначения, школой младшего комсостава и специалистов, сапёрно-подрывной ротой, авторотой, ротой связи)» [68].
Генерал Судоплатов в своём рассказе не совсем точен, но принципиального значения это не имеет: «Мы сразу же создали войсковое соединение Особой группы — отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН НКВД СССР), которой командовали в разное время Гриднев [69] и Орлов [70]. По решению ЦК партии и Коминтерна всем политическим эмигрантам, находившимся в Советском Союзе, было предложено вступить в это соединение Особой группы НКВД. Бригада формировалась в первые дни войны на стадионе „Динамо“. Под своим началом мы имели более двадцати пяти тысяч солдат и командиров, из них две тысячи иностранцев — немцев, австрийцев, испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар и румын. В нашем распоряжении находились лучшие советские спортсмены, в том числе чемпионы по боксу и по лёгкой атлетике — они стали основой диверсионных формирований, посылавшихся на фронт и забрасывавшихся в тыл врага» [71].
Удивительно, но даже сам Павел Анатольевич не избежал в рассказе об ОМСБОН шаблонной оценки, хотя, скорее всего, тут виноваты литзаписчики и редакторы его мемуаров, к которым и без этого предъявляют немало обоснованных претензий. Можно назвать многолетней традицией такую практику, что когда говорили об ОМСБОН, то прежде всего вспоминали имена знаменитых спортсменов, воевавших в его рядах: заслуженного мастера спорта по боксу Николая Королёва, одного из сильнейших в то время штангистов мира Николая Шатова, рекордсмена страны по барьерному бегу Ивана Степанчёнка, легендарных легкоатлетов братьев Георгия и Серафима Знаменских… Мол, это и была основа бригады особого назначения.
Ботян же рассказывал нам несколько иное. «Да, действительно, были у нас знаменитые спортсмены, рекорд-смены и чемпионы, — лукаво усмехался он. — Звучит это, конечно, здорово! Но жизнь вообще-то не на знаменитостях держится, а на мужиках, на тех, что из глубинки, из деревень, кто сызмала к труду и к лишениям привычен. Спортсмены, они что? То один в ночном зимнем лесу простынет, то другой на марше ногу натрёт — они ж, чемпи-оны разные, к такой жизни не были приучены… Так что, поверьте, лицо ОМСБОНа определял именно тот народ, который был попроще и к земле поближе! Хотя, конечно, без спорта там было никак нельзя… Тут нет никаких возражений!»
Нелепо было бы считать, что устами Алексея Николаевича глаголет некая зависть «чёрной кости» к «белой». Мы никоим образом не сомневаемся в подвигах выдающихся советских спортсменов, героически вставших на защиту Родины и отдававших за неё свои жизни. Но всё же и в ОМСБОН, да и во всей Красной армии основную тяжесть войны вынесли на себе самые обыкновенные мужики — от рядовых солдат до Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова, который также происходил из народных низов, именно «от земли».
Кстати, в своей следующей, посмертной уже книге (собранной её составителями на основе дневниковых и магнитофонных записей Судоплатова уже после его кончины) автор выглядел не столь плакатно-категоричным: «При наборе людей мы пошли по пути, подсказанному опытом финской войны — задействовали спортивно-комсомольский актив страны. ЦК ВЛКСМ принял постановление о мобилизации комсомольцев для службы в войсках Особой группы при НКВД. Мы мобилизовали выпуски Высшей школы НКВД и разведчиков Школы особого назначения, а также молодёжь из органов милиции, пожарной охраны… В наше распоряжение по решению ЦК ВКП(б) перешёл весь резерв боеспособных политэмигрантов, находящихся на учёте в Коминтерне.
Кроме того, Особая группа пополнялась, что было очень важно, военнослужащими войск НКВД в ходе боевых действий» [72].
Заметим, что ни про какой «спортивный костяк» здесь уже нет ни слова.
И тут возникает вопрос: а почему такое подразделение пришлось создавать столь спешно? Ответ обескураживает: «К началу войны органы НКВД — НКГБ не располагали собственной разведывательно-диверсионной службой, единым руководящим центром этого профиля, не имели чёткого плана работы в тылу вражеских войск. Помимо этого, по известным причинам, органы госбезопасности к 1941 году остались без подготовленных кадров» [73].
Возвращаясь к принципам формирования ОМСБОН, повторим слова генерала Судоплатова, что в ней оказалось немало сотрудников НКВД. Это были как молодые, подобные Ботяну и его однокашникам, товарищи, только начинавшие службу, так и опытные оперативники-территориалы, такие как, например, майор Евгений Иванович Мирковский [74], который вскоре станет командиром партизанского отряда имени Дзержинского и в 1944 году будет удостоен звания Героя Советского Союза. Были здесь и участники боёв с фашистами в Испании, с японскими самураями — на Дальнем Востоке, участники Освободительного похода на Западную Украину и в Западную Белоруссию, а также — участники Финской кампании. Ну а кроме этого «костяка» в бригаду были зачислены присланные по комсомольским путёвкам рабочие многочисленных в ту пору московских заводов и фабрик, студенты и прочий молодой народ, горевший желанием драться с фашистами, защищать Родину. Всех их, вне зависимости от предыдущих должностей и уже имеющихся воинских или специальных званий, зачисляли в ОМСБОН рядовыми.
«Званий у нас в этом дурацком ОМСБОНе никаких не было — все мы были рядовые красноармейцы, и всё!» — как-то в сердцах заявил нам Алексей Николаевич.
Кто бы другой так обозвал легендарный ОМСБОН! Да его историки и ветераны спецслужб за такие слова тут же бы с потрохами съели! Ботян, однако, имел право на самые резкие оценки — он не только это право выстрадал, но и лучше, чем кто бы то ни было сейчас, знает предмет, о котором говорит. К тому же если ветеранов ОМСБОН сегодня можно перечесть буквально по пальцам, то Герой России Алексей Николаевич Ботян вообще был один такой единственный, другого, ему подобного, не было и быть не могло. А ко всем известным нам его качествам мы можем добавить, что человек он был прямолинейный, в оценках резкий, порой грубоватый. Ну и замечательно! Не всем же миндальничать и говорить только правильные вещи, полностью совпадающие с «официальной позицией»…
Наш собеседник так объяснял сказанные им слова — про «дурацкий ОМСБОН»:
«Представьте себе, тогда даже майор Мирковский попал в рядовые, без всякой на то своей вины! Но с ним потом скоро разобрались и звание ему вернули. А ещё я помню: хороший парень такой у нас был, Анатолий его звали, мой одногодок, до войны служил оперуполномоченным в Воронеже. Ходил он там с двумя „кубиками“, назывался „сержант госбезопасности“, что равнялось армейскому лейтенанту. Пришёл он в ОМСБОН и стал рядовым — да так почти всю войну
