не рассказал, собственно, Маша ушла ни с чем.
Через несколько дней ее муж написал мне в соцсети, что они в Рузе затевают маленький ремонт. Состояние у меня ужасное: папа после двух операций, мне ни до чего больше нет дела. Я ответила, что не надо ремонта, нужно подождать папу. Меня очень удивило, что Маша мне не позвонила и ничего не сказала сама.
Операция у папы прошла успешно. Я немного ожила, позвонила Маше и попросила ее прийти и рассказать, что они хотят там делать. Маша пришла. Стала убеждать, что мы все одна семья, что нас много, а дом уже старый. Я ответила, что земля еще не оформлена, ничего пока делать нельзя.
Папу выписали из больницы, две-три недели он приходил в себя. Лето было необычайно жарким, дышать в городе мы просто не могли. Я позвонила Маше и сказала, что мы едем в Рузу. По ее тону я поняла, что она явно не обрадована.
Когда мы приехали, вышла бабушка ее друзей и не пустила нас в дом: мол, там спит маленький ребенок. Мы были ошарашены. Бабушка сказала, что они тут часто отдыхают, и удивилась, что Маша нас не познакомила. Она оказалась вполне порядочной, просто она не знала, что это наш дом.
Во дворе мы увидели бетономешалку и строителей. Стройка шла. Это дико и странно.
Меня положили спать в темную комнату. Мы гости в своем доме! Слов не было. Выгнать их всех не смогли, хотя и надо было бы.
Через несколько дней мы вернулись в Москву. Через неделю опять поехали в Рузу с моей однокурсницей Ириной. Нас опять не пустили. Тогда я сказала, что – все, мы приехали отдыхать и будем тут жить. Бабушка позвонила Маше, та приехала и забрала всех. А стройка осталась… Я пыталась узнать у строителей, что здесь происходит. Эдик, строитель, сказал, что будет пандус и второй этаж на нашей половине, так как дом на две семьи.
Наступила осень, мы уехали. Вдруг звонят соседи Горкины и говорят, что сломали нашу половину и их стену. Мы сразу позвонили Маше и попросили срочно восстановить соседям стену, а то уже холодно. Иначе сосед подаст на меня в суд, так как я хозяйка дома. Маша отказалась.
С Сашей Горкиным мы играли в детстве и до смерти мамы хорошо общались. Он женился в сорок лет на Тане, у них родились две девочки. Нам позвонила Таня и сказала, что они подают на меня в суд. Шок. Истерика.
Два года суда. В маленьких городках все друг друга знают. У Саши Горкина и родственники, и друзья имели выход на мэра города. Так бывший друг и сосед оказался врагом. Он и его жена явно хотели воспользоваться ситуацией и заполучить землю. Половина дома сломана незаконно, стена не заделана. По мнению Саши, я никакая, папа стар. Никаких проблем.
Меня вызвали в прокуратуру Рузы. Маша представилась моим опекуном, хотя не имела никаких прав на это. В прокуратуре мне сказали, что моя якобы опекун утверждает, будто по моему согласию сломали дом и разрушили стену соседа. Я ответчик.
Меня познакомили с адвокатом. Конечно, понадобились деньги, которых, как всегда, не было. Выручил папин друг Роман, дал нам денег в долг. Роман приехал из татарской деревни молодым парнем на строительство олимпийских объектов к Олимпиаде-80. Потом устроился дворником в торговый центр, где работал папа. Папа помог ему встать на ноги. И Роман это не забывает и сейчас.
Ситуация критическая. Саша Горкин хотел отобрать у меня землю, и мэр Рузы помогал ему. Судья Гудкова не могла пойти против мэра, адвокат явно не справлялся. Однажды он приехал с заседания суда и сказал: «Все. Саша выигрывает».
С начала суда во мне как будто что-то треснуло. Несколько лет назад потеряла маму, теперь теряю то, что было моим родным. Уголок детства. Уголок семьи. Дом уже потерян. Папа тоже сник. Адвокат предложил последний шанс – возить в суд меня.
Папа вел себя нервно, судья Гудкова выгоняла его из зала.
Я пробовала говорить с Сашей и Таней, но тщетно. Они только смеялись, мол, твои друзья ломали. У тебя квартира в Москве. И вообще мэр Рузы – наш друг.
После судов я замыкалась, не жила. Мне казалось, я предала родных.
Такси на поездку в суд – три тысячи туда, три тысячи обратно. Но ездить приходилось. Иногда выручали друзья. Часто ездили с однокурсницей Ириной. Казалось, что надежды уже нет.
У меня в блоге много знакомых журналистов, я попросила помочь, и кто-то из них дал мои контакты знакомому репортеру из НТВ. Сняли репортаж, показали по НТВ, в передаче «ЧП», но это ничего не принесло.
Для меня потерять Рузу – как потерять родных. Два года мы с папой жили в постоянной депрессии. Я думала, что ни за что не отдам родные места, но казалось, все возможности исчерпаны.
Оставалось последнее – телеграмма Медведеву. Папа отправил ее. Наивный шаг, конечно, просто от отчаяния. Но вдруг – звонок адвоката: Саша Горкин согласился на мировую. Да, ему пришлось отдать сотку, но родное гнездо мое!!! И Роман снова дает нам денег, на этот раз на строительство летнего домика.
Да, конечно, это не бабушкин дом, дом моего детства, но все-таки родные места я не потеряла.
Спасибо всем, кто тогда поддерживал во мне силы…
Мой папа говорил: «Все начинается с любви». С детства и поныне я влюбчива. Как бы моя семья ни объясняла, чтобы я выбросила из головы любовь к мальчикам, к мужчинам, ибо это ранит меня, принесет боль. Я молчала, не спорила, но без чувства влюбленности не могла жить. Страдать – ну и пусть, но ЛЮБИТЬ.
И это дает мне струю свежего воздуха, эмоции, а без любви жизнь сера. И сколько бы я ни прятала чувство, оно прорывалось.
АНДРЕЙ САТУНИН
Аида, подруга моя, ходила плохо, но работала и всегда была окружена мужчинами.
Я же – послушная дочка. Мама твердила, чтобы я и не думала о любви никогда, но я влюблялась. Одной из таких влюбленностей был Андрей.
С ним я познакомилась случайно, через знакомых, еще в студенческие годы. Мне дали его телефон, сказали, что Андрей – переводчик с японского, а я искала подработку. Сразил меня его голос – очень приятный – и манера разговора образованного и умного человека.
Андрей старше меня. Я долгое время стеснялась спросить, что с
