Желаю здравствовать![13]
Коперник получил это письмо, прочел его (возможно, что и не один раз) и, не ответив, убрал в архив на будущее.
Из одного мешка пшеницы или ржи, очищенных от травы и сорняков перед помолом для большей чистоты хлеба… как показывает тщательное взвешивание, может быть произведено по меньшей мере 66 фунтов хлеба, не считая веса корзин.
Из «Ольштынского хлебного тарифа» Коперника, ок. 1531 г.
Изгнав лютеран из Вармии, епископ Фербер начал «наводить в доме порядок». Как стыдно, что во всем капитуле едва ли найдется священник, имеющий право служить мессу, сетовал он в феврале 1531 года. Для каноников Фрауэнбурга давно было характерно практически полное отсутствие степеней священства, но теперь епископ (который имел духовный сан) призвал их всех до Пасхи тоже получить особую милость — рукоположение, позволявшее совершать таинства. Он заглядывал в потаенные уголки частной жизни каноников и без тени сомнения карал за малейший проступок. Пятьдесят миль, отделявших епископа от его подчиненных, по-видимому, не мешали ему быть в курсе их прегрешений; например, он узнал, что давно уволенная бывшая экономка каноника Коперника недавно вернулась во Фрауэнбург и провела у него ночь.
В этот раз епископ благоразумно сам взялся за перо, не став посвящать в столь деликатное дело личного секретаря. Как он вспоминал (или, скорее, как ему напомнил осведомитель), экономка поспешно вышла замуж после увольнения, как будто для того, чтобы скрыть неприличную беременность, но позже рассталась с мужем. Епископ мог такое понять. Он тоже любил, будучи еще молодым, пока его избранница не бросила его ради другого. Он отчаянно боролся за ее руку: предъявлял предметы ее одежды в доказательство их близости, подавал иск против ее семьи в папский суд и лично ездил в Рим, чтобы защищать свое дело. Когда его возлюбленная все-таки обручилась с другим мужчиной, Маврикий Фербер стал священником.
Епископ Фербер потребовал от Коперника объяснений по поводу его свидания. Теперь, когда мать-церковь подверглась атаке лютеран, он не мог потерпеть нарушения приличий.
«Мой благородный господин, — отвечал ему Коперник 27 июля 1531 года, — Ваше Высокопреосвященство, мой милостивый и достопочтенный владыко!
С превеликим уважением и почтением прочел я Ваше письмо. Вы вновь соблаговолили написать мне собственноручно, порицая и предостерегая. В этой связи я смиреннейше прошу Ваше Преосвященство не обойти вниманием тот факт, что женщина, о которой Вы пишете мне, была выдана замуж без какого-либо моего участия. Однако вот что случилось. Поскольку она когда-то была моей верной служанкой, я приложил все свои силы и рвение, чтобы убедить их остаться друг с другом как порядочных супругов. Я осмелился бы призвать Бога в свидетели, и то же самое подтвердили бы они оба, будучи опрошенными. Но она жаловалась, что муж ее страдает импотенцией, и сие обстоятельство он признавал в суде и вне оного. Поэтому мои усилия оказались тщетны. Они обсуждали это дело перед настоятелем собора — племянником Вашего Преосвященства, блаженной памяти, а затем перед Его Преподобием хранителем (Тидеманом Гизе). В связи с этим я не могу сказать, стал ли их развод следствием ее или его воли или же их обоюдного согласия.
Что же касается сути вопроса, я признаю, Ваше Преосвященство, что когда она недавно проезжала здесь, возвращаясь с ярмарки в Кенигсберге с женщиной из Эльбинга, у которой она служит, то оставалась в моем доме до следующего дня. Но поскольку оказалось, что это возбудило обо мне дурную молву, я впредь буду так вести свои дела, чтобы ни у кого не возникало повода заподозрить меня в недобром, особенно вследствие наставления и увещания Вашего Преосвященства. Я готов с радостью повиноваться Вам во всем, желая, чтобы мои услуги всегда были Вам угодны».
Свои официальные услуги Коперник оказывал на посту хранителя счетного стола капитула. Он и Гизе — второй хранитель — работали бок о бок, собирая платежи с богатых господ, купивших у епархии землю или промыслы. Они также управляли благотворительными фондами и вкладывали деньги в различные рискованные предприятия, например в строительство таверны и постоялого двора во Фрауэнбурге. Хранители занимались покупками — как собственности, так и некоторых припасов, таких как «пушки, ружья, свинец и порох для обороны собора», и выплачивали жалованье соборному проповеднику.
Вероятно, именно во время исполнения обязанностей хранителя, в 1531 году, Коперник и написал свой недатированный «Хлебный тариф». Этот рукописный документ был призван зафиксировать цену ежедневно необходимой крестьянину булки хлеба в один пфенниг, одновременно защищая интересы принадлежавшей капитулу пекарни. Он рекомендовал привести вес однопфенниговой булки в соответствие со стоимостью зерна. Подойдя к проблеме с характерной для него скрупулезностью, он рассчитал скользящую шкалу, чтобы учесть широкий спектр предполагаемых колебаний рынка. Когда урожай выдавался щедрым и зерно продавалось по бросовой цене, скажем, по девять шиллингов (54 пфеннига) за мешок, то их однопфенниговая булка хлеба весила бы больше фунта. Однако в неурожайные годы цена на зерно могла подскочить до 64 шиллингов за мешок, и в этом случае Коперник предлагал, чтобы булка уменьшалась в размере до одной шестой фунта. Капитул при этом мог возместить другие затраты на производство (жалованье пекаря, дрожжи) за счет продажи отрубей и мякины.
На посту хранителя Коперник часто ездил в Гейльсберг в качестве врача капитула, потому что епископ Фербер не отличался крепким здоровьем. Доктор Коперник несколько раз консультировался о его лечении с врачами короля. Казалось, силы уже не вернутся к епископу, который из-за болезни стаи частично недееспособным много лет назад. Он был вынужден отправлять доверенных лиц на встречи, где требовалось его участие. К 1532 году, в возрасте 61 года, проблемы со здоровьем заставили его назначить коадъютора, который должен был помогать епископу, а впоследствии сменить его. Неудивительно, что на эту роль он выбрал Гизе. Однако король Сигизмунд вмешался и отдал пост профессиональному дипломату по имени Иоганн фон Хофенс, которого часто называли Иоганн Флаксбиндер, потому что его предки занимались изготовлением канатов, и который писал поэмы и письма под псевдонимом Иоганн Дантиск (или Ян Дантышек), взятым в честь родного Данцига.
Дантиск долгие годы подбирался к доходной должности каноника. В 1514 году король выдвинул его коадъютором при Андреасе, но папский двор утвердил другого кандидата. Внезапная смерть другого каноника в 1515 году вновь позволила королю предложить Дантиска в качестве преемника, но на этот раз против выступили и капитул, и папа. Тем не менее король продолжал благоволить Дантиску, помня о пространной любовной поэме, которую тот написал тремя годами ранее к свадьбе Сигизмунда и Барбары. (В 1515 году молодая королева уже лежала в могиле. Она умерла в возрасте 20 лет, рожая свою вторую дочь.)
