Исходя из сказанного, некоторые исследователи (например, С. Я. Лурье, см. 23, 90–91) доводили мысль Анаксагора до логического конца: если каждая частица, как бы мала она ни была, заключает в себе все, то она должна содержать не только все качественно-определенные вещества, но и все вещи окружающего нас мира — Небо и Землю и все, что на них находится, и притом не в единственном числе, а в бесконечном числе на бесконечно многих уровнях малости. Заметим, однако, что эта слишком смелая идея вряд ли приходила в голову самому Анаксагору, ибо попытки истолковать в таком духе одно место 4-го фрагмента (о котором еще пойдет речь в дальнейшем) представляются неубедительными. Да и Аристотель, полемизировавший против положения об относительности большого и малого с помощью аргумента, что животные и растения не могут быть любой степени малости, нигде не говорит, что Анаксагор придерживался именно такой точки зрения. Во всяком случае, в тексте книги Анаксагора указаний на это, по-видимому, не было.
На этом мы закончим рассмотрение анаксагоровского понятия семени.
Следующее понятие, ставившее в тупик многих исследователей Анаксагора, это так называемые противоположности. Правда, в тексте фрагментов Анаксагора мы такого термина не находим; он встречается у Аристотеля, указывающего, что «Анаксагор признает бесконечные по числу подобочастные и противоположности…» (Физ. 4, 187а 25); сам же Анаксагор только перечисляет эти противоположности — во-первых, в цитировавшемся выше 4-ом фрагменте, где «влажное и сухое, теплое и холодное, светлое и темное» называются в числе компонентов первичной смеси, а во-вторых, в двенадцатом фрагменте, где описывается процесс дифференциации первичной смеси под действием вызванного Разумом круговращения: «И отделяется от тонкого плотное, от холодного теплое, от темного светлое и от влажного сухое».
Далее, имеется пятнадцатый фрагмент, состоящий из одной небольшой фразы: «Плотное, влажное, холодное и темное собралось там, где теперь Земля, редкое же, теплое и сухое ушло в дали эфира» (фр. 15).
И наконец, намек на противоположности содержится в восьмом фрагменте — одном из наиболее известных: «Не отделены друг от друга вещи, находящиеся в едином космосе, и не отсечено топором ни теплое от холодного, ни холодное от теплого» (фр. 8).
Что же такое эти противоположности? Свойства ли это семян или какие-то самостоятельные сущности? Если верно первое, то почему они перечисляются наряду с семенами (а у Аристотеля наряду с подобочастными)? Если же справедлива вторая альтернатива, то какова их роль в процессе космообразования? Эти и другие подобные вопросы ставились уже древними комментаторами Аристотеля, но окончательного ответа на них не найден вплоть до настоящего времени.
Наиболее традиционная точка зрения на противоположности состоит в том, что они являются качествами гомеомерий, которые и отличаются друг от друга благодаря наличию у них неодинаковых качеств, в том числе теплого и холодного, сухого и влажного, тяжелого и легкого и тому подобных. В древности эту точку зрения развивал Симпликий, подробно обсуждавший проблему противоположностей в «Комментариях к Физике». «А именно они, [сторонники Анаксагора], полагали, что тепло и холод, сухость и влажность, разреженность и плотность и другие качественные противоположности заключены в гомеомериях и что этими качествами, как они утверждали, отличаются [друг от друга] гомеомерии, являющиеся, по их мнению, началами, поскольку противоположность в подлинном смысле слова усматривалась ими в качествах, а не в фигурах» (71).
В другом месте Симпликий пытается интерпретировать указание Аристотеля так, что Анаксагор признавал два рода первоначал — подобочастные (гомеомерии) и противоположности. Ссылаясь на Александра Афродисийского, он объясняет включение противоположностей в число анаксагоровских первоначал тем, что «противоположности заключены в гомеомериях, так же как и все различия». Но тут же у него возникает сомнение: ведь противоположности присущи и четырем стихиям Эмпедокла, с учением которого в данном месте «Физики» сравнивается учение Анаксагора. Почему же Аристотель не назвал противоположности в числе начал также и Эмпедокла? Может быть рассуждает Симпликий, это произошло потому, что стихиям внутренне присущи не все противоположности, как это имеет место у гомеомерий. Ведь, например, сладкое и горькое не являются первично присущими стихиям качествами, в учении же о гомеомериях они рассматриваются как первичные и существующие сами по себе — подобно цветовым противоположностям. Но может быть (продолжает Симпликий) и у гомеомерий имеется некая последовательность возникновения противоположностей, причем вторичные существуют как следствие первичных (см. 26, 271).
Ясно, что на вопрос о подлинной роли противоположностей в системе Анаксагора Симпликий не может дать ответа. И все же в своих рассуждениях он приближается (как нам кажется) к истине в отличие от многих позднейших исследователей. У него намечается различение между такими парами традиционных противоположностей, как теплое и холодное, сухое и влажное, легкое и тяжелое, с одной стороны, и свойствами — цветовыми, вкусовыми и т. д. — с другой (причем последние он также относит к разряду противоположностей, хотя у Анаксагора они таковыми, по-видимому, не считались). Это различение, как мы увидим ниже, имеет очень важное значение в теории материи Анаксагора.
Что касается четырех стихий — огня, воздуха, воды и земли, то их с давних пор было принято рассматривать как сочетания противоположностей теплого и холодного, сухого и влажного, светлого и темного, легкого и тяжелого (у Анаксагора в двенадцатом фрагменте вместо четвертой из названных пар фигурирует близкая ей пара — редкое и плотное). Еще у Анаксимандра основным этапом космогонического процесса было отделение внешней горячей огненной оболочки от влажного и холодного ядра, из которого образовывалась земля. Нечто подобное мы имеем и в космологии, изложенной во второй части поэмы Парменида, посвященной «мнениям смертных». Как сообщает Аристотель, «вынуждаемый сообразоваться с явлениями, он, [Парменид], затем устанавливает две причины и два начала — теплое и холодное, а именно говорит об огне и земле…» (Мет. А 5, 986в 14–987а 28).
В одном из дошедших до нас фрагментов Гераклита мы находим две пары, которые потом встречаются и у Анаксагора: «холодное становится теплым, теплое холодным, влажное сухим, сухое влажным» (фр. 126). Напрашивается сопоставление этого фрагмента с другими, где говорится о взаимопревращениях стихий (фр. 31, 36, 76 и т. д.).
