В это время от племени Юз ко мне присоединились два отряда войск, численностью всего до 1000 всадников. С этим войском я поспешил ночью подойти к Бадакшану, чтобы не дать возможности гарнизону крепостей, узнав о нашем приближении, укрепиться. Как только я подошел к местности Танаан, бадакшанские правители с подарками вышли ко мне навстречу. Взяв для усиления своего отряда от них две тысячи всадников, я отправился в Джилан, рассчитывая собрать как можно больше войска, а потом уже двинуться в сторону Чете. В это время мне исполнилось 36 лет. Придя в местность Джилан и взяв оттуда главнокомандующего с войском, я двинулся в местность Кульмак, где и остановился.
Амир Хусайн втайне желал мне зла, но не решался открыто выступить против меня. Чтобы повредить мне, ослабив мои силы, он поссорился с Пулад Бугаиром и добился этим, что Пулад Бугаир расстался со мной и ушел в свою сторону. Между тем из амиров Чете на меня двинулись: Кичик-бек, Тимурин Туклан, Сарык-богадур, Сангум-богадур, Туклук-Ходжа и Куч Тимур. Вместе с тысяцкими и войском в 20 тысяч всадников с ними же двигались теперь на меня служившие прежде у меня: Туклук Сальдур и Кай-Хисрау. Из всего своего войска мои противники выделили шесть тысяч всадников, которых и расположили в один ряд, чтобы начать бой. Я слышал в этот день, что общая численность неприятельских сил, сосредоточенных против меня, простирается до тридцати тысяч человек, у меня же, исключая войска амира Хусайна, па преданность которых я не мог вполне рассчитывать, было всего шесть тысяч человек, поэтому я был очень слаб, в сравнении с силами неприятеля.
Я загадал по Корану, и мне открылся стих: «Сколько раз небольшие ополчения побеждали многочисленные ополчения, по изволению Божию!». Прочитав это, я успокоился. Шесть тысяч всадников начали наступление, а я, не принимая здесь боя, отступил в сторону Джилана. Враги, предполагая, что отступление мое вызвано страхом перед ними, даже не преследовали меня, а остались на месте, нс принимая никаких мер предосторожности против меня. Я прошел 32 версты вперед, потом возвратился обратно и, видя, что неприятель, никак не ожидая моего возвращения, отдыхает совершенно беспечно, я внезапно напал на моих врагов. Кай-Хисрау и Туклук Сальдур перешли на мою сторону, и мы, вместе, дважды сразились с врагом. Нам удалось обратить в бегство неприятеля; с криками: «Альферар, Альферар!» – они рассеялись в разные стороны. Многих из бежавших нам удалось захватить в плен, а те, которые были на хороших лошадях – ускакали и присоединились к отряду Ильяс Ходжи. Настала ночь, и амир Хусайн со своим войском двинулся от берега реки и пошел по направлению к Джилану. Враги наши успокоились и, хотя очень желали преследовать меня, но не решились, видя, что я обладаю достаточной силой.
Из только что окончившегося эпизода борьбы с войском страны Чете, я пришел к такому заключению, что весьма трудно победить их, действуя открытой силой, а потому, сражаясь с ними следует сначала отступать, как будто бы я испугался численного перевеса неприятельских войск, а потом, когда таким образом удастся убедить врага в моей мнимой слабости и бдительность его будет усыплена, тогда следует решительно напасть на врага. Мое намерение я привел в исполнение следующим образом: амира Муаид Арлада, Кара Богадура и Ирак Богадура я поставил против неприятеля у каменного моста, сам же я со своим войском взошел на возвышенность и там, разбив палатки, остановился. Я приказал по вершинам гор разложить как можно больше костров. Войдя в свою палатку, я стал на молитву. Не знаю, во сне или наяву, я услыхал голос, который говорил мне: «Тимур, поздравляю тебя с победой». Я, услыхав это, очень обрадовался. После утренней молитвы Ильяс-Ходжа, под звуки барабанов, ушел. Некоторые военачальники советовали мне преследовать войско Ильяс-Ходжи, но я, догадываясь, что его движение не более, как демонстрация, чтобы заставить меня сойти с горы, где было расположено мое войско, приказал моему отряду оставаться на месте. Благодаря этому, врагам не удалось заставить нас сделать по-своему, а наоборот, им самим пришлось возвратиться и начать сражение у подошвы горы.
Поражая с возвышенности людей, стоявших ниже нас, мы своими пращами нанесли войску Ильяс-Ходжи серьезный вред, перебив и ранив многих воинов. С наступлением ночи сражение прекратилось. Ночью я собрал совет, и мы решили, что для нас невыгодно стоять неподвижно на горе, а гораздо лучше сойти вниз и сразиться с неприятелем у подошвы горы. Если нам посчастливится, думали мы, то мы этим достигнем цели, если же не удастся, то мы все-таки двинемся отсюда в другую сторону. Приказав войску двигаться молча и плотными рядами, я ночью напал на войско Ильяс-Ходжи со всех четырех сторон. Произошло большое сражение, дело перешло в рукопашную. В самый разгар сражения я встретился с Ильяс-Ходжой и иронически пожелал ему «счастливого пути». Не одержав над нами верха, войско Ильяс-Ходжи, отстреливаясь, ушло в свой лагерь и там расположилось. Я также двинулся с поля сражения, последовал за войском Ильяс-Ходжи и расположился вокруг города. В это время ко мне присоединился и амир Хусайн со своим отрядом. Военачальники, пристыженные поражением и бегством, собрались в унынии, со слезами на глазах. Они порешили на общем совете драться со мной до тех пор, пока не победят меня или же сами не будут перебиты до последнего человека. Ввиду такого решения Ильяс-Ходжа приготовился к бою, как вдруг несколько человек прискакали с известием о смерти Туклук-Тимура и сообщили Ильяс-Ходже, что ему следует вступить на престол его умершего отца Туклук-Тимура. Поэтому Ильяс-Ходжа поспешил отправиться к отцу. Остающимся в крепости военачальникам Ильяс-Ходжа приказал держаться до его прихода, а сам обещал возвратиться тотчас же, как только покончит со своими делами. Намереваясь убить Ильяс-Ходжу, я, соединившись с амиром Хусайном, двинулся с войском за Ильяс-Ходжой. В это время я узнал, что в Кеш послан наместник Ильяс-Ходжи с войском. Каждые два-три дня от Ильяс-Ходжи уходило по отряду войска, которые и присоединялись ко мне. Пришедшие ко мне люди подтвердили известие, что к Кешу Ильяс-Ходжа послал войско, а потому и я, со своей стороны, послал туда амира Сулеймана, амира Сайфиддина, амира Джагу, амира Баграма и амира Джалалиддина для противодействия отряду Ильяс-Ходжи. Чтобы ввести неприятеля в заблуждение относительно численности моих войск, я приказал своему отряду как можно больше пылить, двигаясь по дороге. Приближаясь к Кешу, воины моего отряда привязали к хвостам своих лошадей древесные ветви, чтобы произвести больше пыли, и поскакали по направлению к городу. Это наступление произвело в среде гарнизона крепости настоящую панику: войско, без всякого сопротивления, обратилось в бегство. Мое войско через неделю возвратилось с богатой добычею. Вскоре Суль Умар Баяни Сальдур присоединился ко мне с семью отрядами, а Шир Баграм тоже прибыл ко мне с извинениями и поздравлениями. Я устроил пир по случаю их прихода, но вскоре выступил со своим войском. Ильяс-Ходжа стал собирать многочисленное войско. Для защиты от меня он выставил Кичик-бека, Искандар Углана и Сафа. Я загадал по Корану, какая участь меня ожидает, и мне открылось, что мне суждено победить врагов. Это меня очень обрадовало, и я возблагодарил Бога за помощь. Придя в местность Баш-арыги, я оставил там амира Хусайна, которому приказал все время быть настороже, чтобы враги, приблизившись к нам, в первую минуту не могли сглазить нашу силу. Войско свое я разделил на семь частей и расположил в таком порядке, как располагаются на перелете журавли, и дошел до местности Кий.
