Прокуратура СССР в игре состава преступления не нашла, однако Сталин настоял на пересмотре дела. При пересмотре двое детей Микояна, Серго и Вано, были арестованы и сосланы. Однако в ссылке пробыли недолго и вскоре после войны вернулись домой.
На одном из заседаний Политбюро Сталин неожиданно спросил Микояна:
— Что поделывают твои сыновья?
— Учатся в школе, — ответил Микоян.
— Они заслужили право учиться в советской школе, — произнес вождь обычную таинственно-банальную фразу.
Тем ли это вызвано или чем-то иным, но в пятидесятых годах, при жизни Сталина, часовым и дежурным постов, стоящим на входных воротах Кремля, вменялось в обязанность обязательно оповещать Анастаса Ивановича по телефону, если его сыновья Вано и Серго возвращались домой после двенадцати часов ночи. Что проделывал отец с провинившимися отпрысками, знают только они да разве что толстые кремлевские стены. Не докладывать было нельзя, так как одни службы Кремля дублировались другими, и опоздание детей после означенного времени все равно становилось известно их родителям.
Доктор исторических наук Серго Анастасович Микоян:
— Мало кто знает о том, что репрессии коснулись и семьи Микояна. В 43-м увезли на Лубянку моего брата Вано, ему было 15, а вскоре и меня, четырнадцатилетнего. Дело нам «шили» нешуточное: «Участие в организации, ставившей своей целью свержение Советской власти». У одного из парней, с которым мы играли на улице, нашли книжку Гитлера «Майн кампф». На Лубянке мы с братом просидели где-то с полгода. Потом нас выслали в Таджикистан.
Уже в году 49-м Сталин поинтересовался: «Скажи-ка Анастас, а что стало с твоими сыновьями?» — «Все нормально, — ответил он, — один учится в МГИМО, другой — в Академии имени Жуковского». Сталин спросил: «А они заслужили право учиться в советских высших учебных заведениях?» Отец промолчал, потом несколько месяцев ждал, что нас с Вано снова арестуют.
Самое интересное, что мы, пятеро микояновских сыновей, «незаконнорожденные». Отец с матерью всю жизнь прожили нерасписанными. Старший мой брат, Володя, в 41-м, в 17 лет, ушел на фронт, в 42-м погиб. В 86-м умер брат Алексей, который всю жизнь служил в ВВС. Нас осталось трое: Степан, генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза, был летчиком-испытателем, сейчас работает в космической промышленности. Вано трудится в КБ имени Артема Микояна (брат отца умер в 1970 году). Я был главным редактором журнала «Латинская Америка», сейчас — исследователь Института проблем мира. У Анастаса Ивановича — шестнадцать внуков, несколько правнуков и даже один праправнук.
Писательница Л. Васильева:
— В 1943 году Вано Микояну было пятнадцать лет. Школьник. Однажды на даче охранник позвал Вано на рыбалку, но повез его в Москву на Лубянку. Мать хватилась сына, искала, звонила мужу на работу. Ночь. Отец ничего не знал.
История убийства Нины Уманской Володей Шахуриным и его самоубийство взбудоражили Москву 1943 года. Даже на фоне сводок с фронтов и обстоятельств международного значения это казалось невероятным событием.
Подростки Володя и Нина додружились до любви. И когда стало известно, что отца Нины отправляют послом в Мексику, Володя, сын наркома авиационной промышленности, потребовал, чтобы она осталась в Москве. Он попросил у своего приятеля Вано Микояна пистолет — тогда, в годы войны, оружие было повсюду, — застрелил Нину и застрелился сам.
В ходе разбирательства следователи Лубянки размотали клубок школьной дружбы. Оказалось, что подростки Шахурин, Хмельницкий, Хрулев, братья Вано и Серго Микояны, другие ребята создали штаб… Мастера ломать крепкую мужскую, не то что подростковую психику, лубянские следователи без труда доказали, что сынки высокопоставленных родителей принимали активное участие в молодежной антисоветской организации. Сыновей Микояна сослали в Сталинабад.
Генерал-лейтенант Степан Анастасович Микоян:
— Там Вано учился в авиационно-техническом училище, четырнадцатилетний Серго — в школе. Мать замкнулась и внутренне сжалась, ездила к ним в ссылку, возила продукты и вещи. Через год они вернулись. Вано пришел за две недели до окончания войны.
Из письма Алексея Микояна брату Владимиу:
«Знаешь, а Степка в больнице. Попал в аварию и вот лежит. Была ясная зимняя погода. Дул северный ветер. Ярко блестевшая на солнце машина Степана горела как факел. Не растерявшись, он не бросил машину, а повел ее на посадку. Огонь жег уже руки, лицо. Но земля была еще далеко. Степа мужественно спасал машину. Он посадил ее на полянке в лесу. Позже знающие люди говорили, что теоретически сесть здесь невозможно. Но машина была посажена прекрасно! Последний момент посадки Степа не помнит: от боли потерял сознание. Он обжег руки, лицо, поломал ногу. А спасли его деревенские ребята. Они довезли Степана на лыжах к дороге, а потом в санях лошадью — до полевого госпиталя. Сейчас раны заживают, скоро будет ходить, потом опять летать. Он передает тебе привет…»
Историк советской авиации С. В. Грибанов:
— Не знал Алексей о действительной причине «Степкиной аварии». Все произошло тогда настолько неожиданно и до обидного глупо, что и от многих других решили скрыть истинную причину случившегося.
Дело в том, что сбил лейтенанта Микояна не лютый враг, а свой же краснозвездный советский истребитель. Случилось это 16 января сорок второго где-то под Истрой. Перепутал сокол ясный силуэт боевой машины, решил, что «мессер» летит, зашел в хвост, как учили, ну и ахнул из всех пушек. Степан даже растеряться не успел. Видно, не случайно до сих пор жива в народе не слишком веселая шутка: «Бей своих, чтоб чужие боялись…»
В. Ф. Аллилуев:
— В боях под Сталинградом погиб Володя Микоян. Это известие почему-то скрывали от Ашхен Лазаревны, Вано и Серго. Вано, видимо, догадывался о случившемся и часто допытывался у меня о брате. Я знал о гибели Володи от Василия Сталина и однажды не выдержал очередного «допроса» и сказал правду. Так эта горестная весть дошла до жены Анастаса Ивановича, а мне за это крупно досталось от мамы и Василия.
С. П. Красиков:
— Второй по возрасту из пятерых сыновей А. И. Микояна Владимир впоследствии оказался в 434-м авиационном полку с братом Степаном и однажды решил показать командиру полка В. И. Сталину такой класс высшего пилотажа, который не вписывался ни в одну программу и ни в какую инструкцию. Командир объявил лейтенанту В. А. Микояну пять суток домашнего ареста. А побыть пять суток дома во время войны не лучшее ли это поощрение?…
