докладе о событиях штабу самим кап. Орловым. В то же время приехавший с ген. Чернавиным помощник Главноначальствующего по гражданской части д<ействительный> ст<атский> сов<етник> Брянский после продолжительного разговора с кап. Орловым должен был выехать в Джанкой. К 2 часам дня были выполнены все предположения кап. Орлова. Первые сведения о происшедших событиях были объявлены в газете «Таврический голос» в форме приказа по городу Симферополю, извещающего о том, что кап. Орлов, «исполняя долг перед нашей измученной Родиной и приказ комкора III», объявляет себя начальником гарнизона. Оригинал этого приказа был доставлен в редакцию в 8 часов утра. Редактор газеты был вызван к кап. Орлову к 10 часам утра, однако принят был последним лишь в 6 часов вечера. Редактор газеты, будучи принят кап. Орловым, получил разъяснение «смысла совершившихся событий» не от самого кап. Орлова, а от его брата, пор. Орлова, причем ему было вменено в обязанность напечатать под этим заголовком соответствующую заметку в вечернем выпуске газеты, что и было сделано. Присутствовавший при этой беседе пор. Брыкин, заведующий информационной частью местного освага
37, получил от кап. Орлова требование явиться его представителем в городской думе и дать гласным аналогичное разъяснение.
Согласно разъяснению пор. Орлова, в редакции была составлена заметка под названием «Смысл совершившихся событий», на которой по представлении ея кап. Орлову им была положена надпись: «печатать».
Содержание этой заметки следующее: «То, что произошло, имеет под собой твердую почву и глубокое основание. Катастрофическое разложение, в которое попала победоносная добровольческая армия, было подготовлено и создано теми лицами, которые стоя на ответственных постах, не только не препятствовали разрухе тыла, но питали и увеличивали её. Взяточничество, хищения, недопустимая контрразведывательная «деятельность», уголовный «розыск», почти полное отсутствие забот об офицерах и солдатах, дерущихся на фронте, – всё это подготовило почву для победы большевиков и подтачивало волю к борьбе, сопротивлению и победе в рядах не только добровольческой армии, но и других войск, ведущих борьбу с большевиками. Молодое, энергичное, жаждущее блага и счастья Родины офицерство с ужасом и болью в сердце смотрело на всё это, и принуждено было молчать, терпеть и безропотно класть головы за ошибки и преступления других. Но чаша терпения наконец переполнилась. Для всех стало ясно, что если военный тыл не оздоровится – большевики неизбежно восторжествуют и на тех территориях, которые ещё не находятся в их власти. Необходимо было или обречь на гибель Россию или же устранить от власти тех, кто, как я заявил в своём первом приказе, систематически разлагал тыл. Я и всё молодое офицерство, тесно сомкнувшись вокруг меня в ряды, избрали второй путь… Если общество и его организации пойдут с нами рука об руку, то уже через несколько дней мы будем располагать такой могучей, дружной и сплоченной «армией порядка», которой не будет страшна никакая большевистская сила. Что касается до ген. Слащева, который, как видно из его приказов, болея душой за Родину и за развал тыла, то мы считаем себя ему подчинёнными и в первом же приказе я, ссылкой на него, это подчеркнул».
Согласно показанию редактора газеты Козьмина, кое-что из сказанного пор. Орловым к печати было запрещено, так, например, не позволили печатать о том, что организация молодого офицерства подготовлялась давно и что сначала было предположено обратиться к мерам лояльного давления на ген. Слащева, но выступление вылилось в резкие формы и преждевременно потому, что были получены сведения о предполагавшемся аресте Орлова и его сторонников. Поручик Орлов намекал дальше на то, что он своё выступление затеял по соглашению с князем Романовским и имея основание рассчитывать на одобрение своих поступков со стороны ген. Слащева и что аналогичные события произошли или произойдут в других городах Крыма. На вопрос, каково сейчас отношение к ген. Слащеву, пор. Орлов ответил, что ген. Слащев признаётся за начальника и что есть полная уверенность получить от него санкцию происшедшей смены властей (т. I, л. 5).
В целях осведомления о событиях к Орлову явились городской голова Усов38 и председатель Губернской земской управы кн. Оболенский.
Кап. Орлов сказал им, что сейчас ничего ответить не может, что он снёсся с ген. Слащевым и как только получит ответ, уведомит их. Вечером кап. Орловым был прислан в частное совещание гласных городской думы подп. Брыкин, который и дал разъяснения.
Эти объяснения сводились к тому, что выступление кап. Орлова было вызвано развалом тыловых учреждений, массой всякого рода злоупотреблений должностных лиц и стремлением офицерства покончить со всем этим, дабы усилить боеспособность армии. Из сбивчивой речи подп. Брыкина или «детского лепета», как её охарактеризовали гласные, конкретно выдвигалось лишь обвинение ген. Субботина в том, что он не выдал отряду полушубков и почему-то посадил под арест команду, отправленную к нему в Севастополь за полушубками. На вопрос о том, как отнёсся ген. Слащев к произведённому Орловским отрядом бунту, подпоручик Брыкин ответил что-то весьма неопределённое, из чего, однако, было понятно, что от ген. Слащева Орлов ещё не получил ответа на свой запрос. В-общем, подп. Брыкин произвёл впечатление человека, который повторил лишь то, что ему нашли нужным сказать, а из его сбивчивого показания было видно одно, что в основе своей выступление Симферопольского гарнизона было против протестом против всем известных злоупотреблений (т. I, л. 176, 195). Того же 22 января некоторые из арестованных кап. Орловым лиц были освобождены по требованию их подчинённых (полковник Соколов, полковник Селинский, полковник Табенцкий, полковник Севериновский, освобождённый и вновь арестованный).
В-общем, все объяснения, исходившие в этот день от кап. Орлова и его окружавших, сводились к тому, что никакого переворота нет, что распоряжения кап. Орлова согласуются с приказами ген. Слащева, коему кап. Орлов подчиняется и что ген. Слащев уведомлен о всём происходящем. Что касается объяснений кап. Орлова с Джанкоем, со штабом ген. Слащева по проводу, то сведения об этом, почерпнутые из показаний пор. Орлова и кн. Романовского, а также из сохранившихся подлинных лент разговоров, сводятся к следующему. По показанию пор. Орлова объяснения в этот день носили вполне успокоительный характер. Разговоров в этот день, в которых принимал участие кн. Романовский, было два. Первый между пор. Орловым, докладывавшим о событиях полк. Дубяго, и кн. Романовским, принявшем в начале этот доклад вместо полк. Дубяго. Пор. Орлов, разъясняя причины выступления, указывает: «Положение в Симферополе приняло угрожающую форму, красные, имея запас вооружения, решили поднять вооружённое восстание и настолько обнаглели, что расклеивают призывы об этом внутри помещения коменданта и контрразведки. Алуштинский перевал занят сильной группой зелёных, прервавших сообщение между Ялтой и
