сумасшедшая, а Государь слеп». Это говорила русская Великая княгиня иностранцу!
Попутно она сообщила французскому посланнику, что Императрица-Мать устраивала сцены Сыну, кричала на Него, оскорбляла, но Тот ничего не желает слушать и груб с матерью. Все эти утверждения не имели ничего общего с действительностью и могли возникнуть лишь в воспаленном воображении заядлой интриганки.
Мария Федоровна говорила с Сыном и несколько раз просила обратить внимание на настроение общества. Никаких же «сцен» не устраивала и потому, что натура её тому противились, и потому, что любила, сочувствовала и жалела Сына, но и потому, что оставалась (в отличие от Михень) настоящей русской монархисткой, никогда не забывавшей, что старший в роду Ники и Ему надлежит повиноваться безусловно.
Многие же другие члены Династии о том уж давно забыли и стали даже вынашивать план совершить маленький династический переворот, который должна была возглавить… Мария Федоровна!
Николай II и Александра Федоровна знали о том, что в кругу Императорской Фамилии ведутся предосудительные разговоры, что некоторые члены Династии встречаются с оппозиционными лидерами, дипломатами и обсуждают с ними политические вопросы. Царь относился к этому спокойно.
Александра же Федоровна, в силу эмоциональности и резкости своей натуры, не могла спокойно это воспринимать. Ее особенно возмущало, что непозволительные беседы ведутся у свекрови и «дорогая матушка» нисколько им не препятствует. В письмах мужу Александра Федоровна неоднократно об этом упоминала.
«Когда ты увидишь бедную матушку, Ты должен твердо сказать ей, что Тебе неприятно, что она выслушивает сплетни, и не пресекает их, и это создает неприятности» (16 сентября 1915 года).
«Я очень сожалею, что Твоя матушка вернулась в город. Боюсь, что прожужжат ей, бедной, уши нехорошими сплетнями» (4 ноября 1915 года).
«Это гораздо лучше, что дорогая матушка остается в Киеве, где более мягкий климат, где она может жить более согласно своим вкусам и слышать меньше сплетен» (1 ноября 1916 года).
Александра Федоровна не питала особой симпатии к свекрови. Она всегда ощущала со стороны старой Царицы нерасположение, и Её душа, ранимая и чуткая, не могла с этим смириться. Любя Мужа и Сына больше жизни, Императрица Александра считала себя полноправной хозяйкой Царского Дома и болезненно переживала при всякой попытке вторжения в это Её святая святых.
Она знала, что Муж чрезвычайно чтит мать, всегда заботлив, внимателен и принимает к сведению то, что она Ему говорит. Но ведь «дорогая матушка» оторвана от событий, не знакома с истинным положением в стране, а то, что ей рассказывают, по большей части исходит от недоброжелателей…
Уже в 1916 году почти все в России ощущали, что социальная почва колеблется, что всё вокруг замерло в ожидании роковых событий. Будущего ждали кто со страхом, кто со злорадством, кто с безразличием. Перемешивая правду с измышлениями, достоверные факты с откровенной ложью законодатели общественных настроений как из кругов Государственной Думы, так и вне ее рисовали трагическую картину русской действительности: власть находится в плену «темных сил» во главе с Распутиным и это тлетворное влияние объясняет и поражения на фронте, и нестроения в тылу.
Мария Федоровна не могла больше оставаться в столице. Её мучили эти разговоры, у нее не было сил слушать ужасные повествования, ей не хватало воздуха. И она уехала. Уехала в Киев.
На душе стало спокойней. Из родных там была лишь дочь Ольга и зять Сандро (Александр Михайлович), командовавшей авиацией Юго-Западного фронта, штаб которого находился в Киеве.
Вдовствующая Императрица разместилась в импозантном Мариинском Дворце, стоявшие на берегу Днепра. Она постоянно посещала госпитали, подолгу беседовала с ранеными, и эти встречи благотворно воздействовали. Когда погода позволяла, то совершала прогулки в открытом экипаже по живописным улицам старинного города. Люди узнали её, снимали головные уборы, кланялись. «Царица, Царица», – слышалось в толпе.
В октябре 1916 года исполнялось пятидесятилетие свадьбы Марии Федоровны. Полвека она уже в России. В это трудно было поверить. Какая большая жизнь, какой огромный мир уже за плечами!
В тот день утром в Киев прибыл из Могилева Николай II с Сыном Алексеем. Мать и бабушка встречала Их на вокзале. Сразу отправились в Софийский собор, а после службы – во Дворец, где дорогие гости провели два дня. Ездили к Ольге в госпиталь, и так обидно было, что в такой момент Ольга была больна и не могла проводить с ними время. Совершили втроем – Царь, Вдовствующая Царица, Наследник Цесаревич – большую автомобильную прогулку по окрестностям. Было хорошо и приятно, и куда-то исчезли опасения и страхи.
В ноябре 1916 года дочь Ольга обвенчалась с ротмистром Николаем Куликовским. Мария Федоровна дала согласие на брак после некоторых колебаний. Ей трудно было согласиться на разнородную партию.
Всю свою жизнь она осуждала пренебрежение долгом, а вот теперь должна принять то, что могло принести счастье дочери, но не соответствовало династической норме. Но Ольга так просила, и Николай II поддержал сестру, и мать не устояла. Потом она об этом не жалела. В начале декабря 1916 года сообщала Сыну-Императору:
«Беби Ольга снова здесь. И такая радость видеть ее сияющей от счастья, слава Богу. Она бывает каждый день у меня, один раз они у меня вместе пили чай. И он очень мил, натуральный и скромный».
В декабре того же года произошло и еще одно событие, ставшее предзнаменованием грядущих потрясений. В ночь с 16 на 17 декабря в Петрограде, в роскошном родовом дворце князей Юсуповых, был убит тот, кого проклинали и ненавидели очень многие в России, но кто нёс душевный покой и давал надежду Царю Николаю II и Царице Александре Федоровне: Распутин.
Весть о событии моментально стала общественным достоянием. Уже утром 17-го об этом узнал Великий князь Александр Михайлович, тут же отправившийся к своей теще. Мария Федоровна ещё была в постели, но как только Сандро сообщил ей, то с невероятной живостью вскочила и несколько раз повторила: «Нет, нет!!» В первый момент она не знала, что сказать и как реагировать. Радости ей это известие не прибавило. Она чувствовала, что впереди «еще большие несчастья».
С одной стороны, возникала надежда, что теперь, после исчезновения «этого мужика», положение успокоится. Но в то же время не давало покоя сознание того ужасного факта, что в деле об убийстве замешаны члены Императорской Фамилии: муж её внучки Ирины князь Феликс Юсупов и кузен Царя Великий князь Дмитрий Павлович.
Мария Федоровна все время была в подавленном состоянии. Не давали покоя тяжелые предчувствия. Её старое сердце было добрым и сострадательным. Она жалела всех: Николая II, молодых шалопаев Феликса
