Что и говорить, Георгий Константинович был очень ревнив к славе, своей и чужой. А свою обиду Конев выплеснул перед пленумом ЦК в октябре 57-го, когда снимали Жукова.
500 тысяч немецких солдат и офицеров, по признанию Жукова, в действительности участвовавших в Берлинской операции, впоследствии под пером советских историков чудесным образом превратились в миллион с лишним, поскольку требовалось сделать советское превосходство в людях не столь подавляющим. Между тем оценка численности германской группировки на берлинском направлении в полмиллиона человек подтверждается хотя бы следующим несложным примером. Трем советским фронтам противостояли пять немецких армий — 4-я, 9-я, 12-я и 21-я полевые и 3-я и 4-я танковые. Из них самая многочисленная недавно сформированная 12-я армия насчитывала 100 тысяч солдат и офицеров. Значит, в остальных четырех, даже с учетом отдельных частей центрального подчинения и фольксштурма (ополчения) вряд ли могло быть более 400 тысяч человек. Тем более что 21-я армия была сформирована лишь в последние дни обороны Берлина и по своему составу не превышала корпуса.
В «Воспоминаниях и размышлениях» маршал (или редакторы мемуаров) также писал, будто группировка противника насчитывала около миллиона человек. Причины такой метаморфозы понятны. Ведь в Берлинской операции было задействовано, в общей сложности, 2,5 миллиона солдат и офицеров Красной Армии (включая две армии просоветского Войска Польского), что означает пятикратный советский перевес в численности личного состава, вероятно, наибольший за всю войну. Столь же подавляющим было превосходство Красной Армии в танках, артиллерии и авиации, по советским данным, соответственно, в 4,1, в 4,5 и в 2,3 раза. К тому же люфтваффе практически не имели горючего и почти не поднимались в воздух.
Точных данных о потерях вермахта в последние месяцы войны не существует. Однако приведенные Жуковым цифры кажутся сильно преувеличенными. Если принять их на веру, то выходит, что «разбежаться», т. е. уйти за линию фронта западных союзников, удалось нескольким тысячам, максимум, немногим десяткам тысяч немецких солдат и офицеров. Между тем, в действительности, англо-американским войскам сдалась вся 100-тысячная 12-я армия Венка, спешившая к Берлину в последние дни его обороны, 30 тысяч человек из прорвавшейся из окружения 9-й армии, 4-я танковая армия к югу от Берлина, а также почти все войска, сражавшиеся к северу от Берлина, объединенные в 3-ю танковую и 21-ю армии. Мы уже не раз убедились на примере Халхин-Гола, Московской битвы и других сражений, что жуковские оценки безвозвратных потерь неприятеля завышены в 5-10 раз. Наверняка и Берлинская операция не стала исключением в этом отношении. Кажется преувеличенным и. названное Георгием Константиновичем число пленных. Все солдаты вермахта, захваченные в плен в последние недели войны, были эвакуированы в тыл в мае-июле 45-го. В этот период с 1-го Белорусского фронта было отправлено 75,5 тысяч военнопленных, со 2-го Белорусского — 119 тысяч и с 1-го Украинского — 88,5 тысяч. В сумме это дает 283 тысячи человек, что, во всяком случае, меньше названного Жуковым числа в более чем 300 тысяч пленных. Но в 283 тысячи входят также гарнизоны германских городов-крепостей, окруженных задолго до начала Берлинской операции и никакого участия в ней не принимавшие. Так, в Бреслау войскам 1-го Украинского фронта в плен сдалось 40 тысяч человек, а в Глогау — 18 тысяч, в Восточной Померании войскам 2-го Белорусского — около 75 тысяч и на датском острове Борнхольм — еще 12 тысяч немецких солдат и офицеров.
Потери же Красной Армии в Берлинской операции, вопреки утверждению Жукова, были, как всегда, не меньше, а больше немецких. Официальные советские данные, приведенные в книге «Гриф секретности снят», говорят о безвозвратных потерях в 81 тысячу человек, главным образом убитыми, поскольку пленных немцы тогда практически не брали. Однако мы уже знаем, что этот источник значительно занижает истинный размер советских потерь. Даже в «Краткой истории Великой Отечественной войны» цифра советских безвозвратных потерь в Берлинской операции более высокая — 102 тысячи человек. Но участники боев за Берлин дают совсем иные цифры. Так, бывший командующий 3-й армии 1-го Белорусского фронта генерал армии А.В. Горбатов в беседе с критиком и писателем Владимиром Лакшиным утверждал, что общие потери советских войск в Берлинской операции убитыми превышали 200 тысяч человек, что больше походит на правду и явно превышает немецкие потери погибшими. Хотя, конечно, суммарные потери у вермахта убитыми и пленными были больше советских. Но ведь всего через несколько дней закончилась война, и у немецких солдат и офицеров был выбор только между англо-американским и советским пленом (большинство выбирало первое). А у тех, кто оказался далеко в тылу Красной Армии, и такого выбора не было.
В Берлинской операции Жуков впервые применил танковые армии непосредственно для прорыва сильно укрепленной полосы обороны, что привело к большим потерям бронетехники. Позднее они с Коневым ввели танковые армии в Берлин, где много танков сгорело в уличных боях, не оказав существенного влияния на их исход. Когда в конце 1994 — начале 1995 года российская армия попробовала применить жуковский опыт при штурме Грозного, это привело, как известно, к катастрофическим результатам. Ведь в городе танк весьма уязвим для противотанкового оружия ближнего боя, и для его прикрытия приходится привлекать неоправданно много бойцов пехоты: иначе машину быстро уничтожат.
Нередко ссылаются на то, что перед Жуковым было больше неприятельских войск, чем черед Коневым, оттого-де и 1-й Белорусский фронт двигался к Берлину медленнее 1-го Украинского. Но при этом забывают, что сил и средств у Жукова также было почти в два раза больше, чем у Конева.
Сталин не критиковал Жукова за большие жертвы в битве за Берлин, равно как и в других операциях. Победа все списала. И Иосиф Виссарионович поручил своему заместителю почетную роль: принять германскую капитуляцию в берлинском пригороде Карлсхорсте. Правда, еще 7 мая такая капитуляция была подписана генералом Йодлем в ставке Эйзенхауэра в Реймсе. Однако Сталин был недоволен, что с советской стороны капитуляцию подписало слишком незначительное лицо — начальник советской военной миссии в Реймсе генерал И.А. Суслопаров. Кроме того, подписание капитуляции в штабе западных союзников могло быть истолковано как признание их решающего вклада в победу. Поэтому Сталин, признав юридическую силу Реймсской капитуляции, потребовал повторить ее в Берлине, который должен был перейти под совместный контроль СССР, США, Англии и Франции. Для церемонии подписания было выбрано помещение инженерно-саперного училища — одно из немногих уцелевших зданий в Карлсхорсте. В самом Берлине подходящее здание после союзных бомбежек и уличных боев найти так и не удалось.
