Под давлением всеобщего кризиса датское правительство у крестьянских хозяйств забраковало 250 000 коров. Из убили, причем мясо пошло не на еду, а на выработку мыла и удобрений.
– Разумеется, от такой операции, – говорит М.А. Шолохов, – пострадали, главным образом, бедняки.
Заслушав сообщение тов. Шолохова, пленум поручил бюро райкома ВКП(б) наметить практические мероприятия по проведению в жизнь предложений писателя, в частности о применении удобрений земли уж в текущем году. Райзо (районный земельный отдел. – В. П.) поручена практическая разработка этих мероприятий к весеннему севу.
Над чем работает Михаил Шолохов
Ростов-на-Дону, 26 февраля (Корр. «Правды»). Вчера вечером в станице Вешенской состоялась беседа писателя Михаила Шолохова с колхозниками.
Первую часть беседы Шолохов посвятил впечатлениям о своей поездке за границу, главным образом состоянию сельского хозяйства в капиталистических странах.
Во второй части беседы автор «Поднятой целины», отвечая на вопрос, над чем он работает, сказал:
– Я заканчиваю четвертую книгу «Тихого Дона». На вопрос, какова будет судьба героев «Тихого Дона» в четвертой книге, Шолохов ответил:
– Об этом говорить сейчас очень трудно.
Отрицательный ответ дал тов. Шолохов на вопрос, будет ли он печатать четвертую книгу в толстых журналах по частям.
– Я считаю, – заявил он, – что прошло то время, когда толстые журналы печатали длинные романы с бесконечными продолжениями. В толстых журналах должны печататься короткие вещи.
Четвертая книга «Тихого Дона» выйдет из печати осенью этого года. Вторая книга «Поднятой целины» будет продолжена сейчас же после окончания четвертой книги «Тихого Дона».
Далее тов. Шолохов заявил:
– Мне хотелось бы написать еще книгу о колхозном строительстве сегодняшнего дня. Хочется отобразить торжество коллективизации.
Михаил Александрович Шолохов гостеприимен: для записи этого разговора он уступает свое место за письменным столом, а сам, посасывая трубку, присаживается на диван. Скупой на разговоры писатель соглашается ответить на вопросы «Известий»:
– Да, я пишу четвертую книгу «Тихого Дона». Осенью думаю закончить вторую книгу «Поднятой целины».
– И тогда?
– Подойдет черед пьесы!
– Это будет пьеса?..
– Сугубо реалистическая! О старых и новых крестьянах, или точнее – об «отцах и детях» крестьянского происхождения. Пьесу эту я начал писать года три назад и отложил ради «Поднятой целины» и до окончания «Тихого Дона».
– Стало быть, «Тихий Дон»?..
– Будет романом в четырех книгах! Четвертая, которая сейчас пишется, будет и последней.
– До каких же рубежей доводите вы в ней своих героев? Писателю вдруг понадобилось набить трубку.
– До каких рубежей? – Тов. Шолохов встает с дивана и подходит к окну. – Вы посмотрите на Дон – какая провесень!
Дон виден из окна. Наш разговор происходит в рабочем кабинете писателя. Этот кабинет – нечто вроде голубятни над просторным голубым домом, что стоит среди белых куреней станицы Вешенской. Здесь, в станице, многократно описанной в «Тихом Доне» под собственным именем, живет писатель. Насупротив его дома – заезжий двор: Дом колхозника. Отсюда до железной дороги больше ста пятидесяти километров. Чтобы получить интервью от писателя, мы прилетели сюда на почтовом самолете.
На Дону – провесень. Река стала непроезжей. У берегов – забереги, во льду – прососы. Весенний день! Вешенские весны не раз описаны Шолоховым. Псевдонимы расшифровываются здесь необычайно легко. И сейчас из рабочего кабинета писателя в окно видна весна в Гремячем логу, та, что описана в «Поднятой целине».
– До каких рубежей? Это вы о Григории Мелехове?
– И о нем, и об Аксинье, и о Пантелее Прокофьевиче, и о Митьке Кошевом, и о Степане…
– Пантелей Прокофьевич в четвертой части романа умирает.
– Его убивают?
– Он умирает своей нестрашной, тихой смертью.
– А Григорий?
Тут скромность писателя оказывает решительное сопротивление любопытству журналиста. Уклончивыми ответами писатель дает понять, что четвертая книга «Тихого Дона» – самая трудная для него: величественную и великолепную эпопею, развернутую в предыдущих книгах, необходимо закончить достойно! В черновиках книга существует, она переделывалась несколько раз, и сейчас писатель снова и снова работает над ее главами. Не приняты писателем и окончательные решения по судьбам героев – Шолохов перебирает варианты. Известно лишь, что Григорий Мелехов остается в живых до последней главы. Ясен и его географический маршрут. Писатель сообщает:
– В конце третьей книги Мелехов командует повстанческой дивизией под станицей Вешенской. Отсюда он будет наступать на север, примерно на Балашов, а потом ему суждено вместе с белыми армиями откатиться до Новороссийска.
– И возвратиться на хутор Татарский?
– Нет! После разгрома белого движения на юге и конца вооруженной борьбы на Дону казак Мелехов попадет в Красную армию и в рядах Первой конной совершит поход на польский фронт.
– А возвратившись, осядет на землю?
– Тоже нет! Он еще побывает в банде. У Мелехова очень индивидуальная судьба, и в нем я никак не пытаюсь олицетворить середняцкое казачество. От белых я его, конечно, оторву, но в большевика превращать не буду. Не большевик он! Из большевиков в четвертой книге выделится М. Кошевой. Я выдвину его с заднего плана и сосредоточу на нем большее внимание. Новых же людей, в том числе и большевиков, вводить в роман необычайно трудно.
– Ну а что случится с Аксиньей?
Писатель улыбается. Буквально в тысячах писем к нему повторялся этот вопрос. И в частности, сегодня т. С-ский, начальник станции Черноярская С.-К. жел. дороги, прислал письмо с оплаченным ответом, в котором официально, на железнодорожном бланке, требует от писателя ответа:
– Товарищ Шолохов! Прошу сообщить, есть ли кто жив из героев «Тихого Дона»; в частности, некоторые утверждают, что жива Аксинья; верно ли это?
– Верно! Аксинья жива и останется живой до последней главы. У нее не будет детей, но не будет и большого женского надрыва.
– Что ожидает других героев?
– Правдивый конец. Вместить такое обилие материала в одной книге, как вы сами понимаете, – трудновато. Этим объясняются и тугие темпы, при которых книга пишется. Давно я сижу над ней. Были мысли увеличить роман еще на одну книгу, но я их оставил. Нужно кончать роман, который пишется восемь лет.
– Когда же вы его опубликуете?
– Думаю закончить книгу в начале лета.
– И напечатать в журнале?
