упражняться добродетели, не изменяй принятому однажды благому намерению; и хотя бы предстояли тебе препятствия, хотя бы казалось тебе, что успех не соответствует ожиданию твоему, не отчаивайся, не малодушествуй; и, напротив того, хотя бы показалось тебе, что ты довольно успел в добром деле и подвиге, не обленяйся, не будь беспечен… в трудности подвига уповай на Господа и терпи о Господе; в успехе дела не полагайся на себя и паки терпи о Господе».
Год 1826 начался трауром. Архиепископ Филарет встретил гроб с телом покойного Императора Александра Павловича у Серпуховской заставы и сопровождал его до Кремля, где отслужил литургию. Весной скончалась и супруга покойного Императора Елизавета Алексеевна. Гроб с ее телом владыка встретил 26 мая в Можайске и сопровождал до Москвы, по дороге отслужил четыре заупокойные литургии, несколько панихид и литии.
Продолжился год торжествами. В июле в Москве был отслужен благодарственный молебен (после казни 13 июля пятерых мятежников-декабристов) в память избавления Отечества от крамолы. 22 августа состоялось торжество коронации Императора Николая I, в которой участвовали митрополиты Новгородский Серафим (Глаголевский), Киевский Евгений (Болховитинов) и Московский Филарет. Ему и выпала честь говорить слово к новому государю.
Радость царская обернулась для владыки Филарета и радостью личной. Ему 22 августа был дарован не только сан митрополита и белый клобук с крестом из драгоценных камней, но и средства на постройку нового корпуса для Вифанской семинарии – любимого детища митрополита Платона. А б сентября митрополит Филарет читал и перечитывал полученный им указ Святейшего Синода: «Поручить Вашему Преосвященству, дабы Вы, пересмотрев составленные Вами прежде сего Пространный и Краткий христианские катехизисы Греко-Российской Церкви… составили из них две книги». Его оправдали! Его Катехизис возвращают! Какая радость может быть больше?
Годы служения могли бы протекать счастливо и безоблачно, если бы митрополит Филарет обладал качествами царедворца: вовремя смолчать, не противоречить воле высшей власти, проявить гибкость… Но когда он узнал, что один из любимцев царя, флигель-адъютант А. П. Мансуров, в нарушение церковных канонов вступил в брак со своей двоюродной сестрой княжной А. И. Трубецкой, правда с ведома великого князя
Михаила Павловича и с согласия самого Императора Николая Павловича, – заявил протест.
Он вступился не за «мертвую букву закона», как пытались доказать ему московские доброжелатели, а за честь Церкви. Церковное право нарушать нельзя – в этом был уверен непоколебимо. В таком духе владыка Филарет написал резкое по тону письмо в Петербург к князю А. Н. Голицыну, которого новый государь уважал и с мнением которого считался. В ответ ему сообщили о недоумении и недовольстве Императора, предложившего забыть это дело. Митрополит не пошел на компромисс и в декабре 1828 года написал Николаю Павловичу прошение об отставке, об уходе на покой. «Ну что делать с этим упрямцем?» – недоумевал Император. Мансурову с молодой женой предложили отправиться на время за границу. И надо же так случиться, что молодая супруга за границей вдруг занемогла и скончалась. Таким образом, скандальное дело завершилось естественным путем без нарушения церковных канонов.
Так начиналось служение святителя Филарета на Московской кафедре.
Глава 2
Митрополит и царь
Служение Московского митрополита состояло прежде всего из обыденных обязанностей. После раннего пробуждения и совершения утреннего правила владыка шел в свою домовую церковь на Подворье; после ранней литургии (если не предстояло ему совершать богослужение в каком-либо из московских храмов) легко завтракал и принимался в кабинете за дела.
Троицкое Подворье на Самотёке, что в Троицкой слободе. 1820-е гг.
Секретарь А. П. Святославский излагал содержание прошений, присланных консисторией решений, пришедших из Синода и других государственных учреждений официальных бумаг. Владыка недолго размышлял и диктовал резолюцию, хотя иные бумаги просматривал сам, а некоторые откладывал для последующего обдумывания. После обеда принимал просителей. Уделял некоторое время чтению книг и газет. В иные дни отъезжал с Подворья на заседания в благотворительных обществах, вечерами – в гости. Обыкновенно же вечерами, когда все обязательные дела были закончены и на Подворье наступала тишина, митрополит вновь садился за работу: читал письма и писал ответы своим многочисленным адресатам, набрасывал содержание будущих проповедей. Далеко за полночь он совершал вечернее правило и гасил свечу.
По несколько месяцев в году митрополит Филарет проводил на берегах Невы, на заседаниях Синода. Его осторожные попытки после возвращения его Катехизиса вернуться к переводу Библии на русский язык встретили ожесточенный протест митрополита Серафима, сказавшего:
– Если вы будете настаивать на продолжении перевода Священного Писания, я выйду в отставку.
Конфликт внутри Церкви виделся митрополиту Филарету чрезмерной платой даже за самое дорогое его сердцу дело.
– Перевод был бы полезен для Церкви, – ответил он, – потому что наши духовные не столько еще образованны, чтобы могли в нужных случаях обращаться к самим подлинникам. Впрочем, не дошел я до такого безумия, чтобы считать служение Вашего Преосвященства излишним для Церкви.
Что на Троицком Подворье в Москве, что на Троицком Подворье в Петербурге – главным оставалась работа за письменным столом. В это время зрение митрополита ухудшилось, пришлось заказать две пары очков для чтения. Ни высокий сан, ни почести, ни естественная усталость не сказывались на его отношении к делам, неизменно вдумчивом и основательном. Он написал возражения на присланный от Императора проект «Об улучшении духовного управления». Рассмотрев по поручению Синода книгу Я.М. Гиновского «Оглавление законам Греко-Российской Церкви», митрополит написал свою резолюцию: «Книга сия не знает различия между законом и распоряжением, между постановлением, высочайше утвержденным, и случайным предписанием Святейшего Синода, между неопределенными понятиями гражданскими и учением церковным и догматическим». Он предложил книгу исправить и только после этого допустить к публикации.
Ежедневный и непрестанный труд был для него естественной формой существования. Несколько лет назад, в 1822 году, на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы он произнес слово, в котором заговорил о покорности воле Божией, ярчайший пример чему дала людям Пречистая Дева Мария, как наилучшей возможности устроения человеком своей жизни: «Преданность Богу есть такое расположение духа, по которому человек всего себя, все, что ему принадлежит, все, что с ним случиться может, предоставляет воле и провидению Божию, так что сам остается только стражем своей души и тела как стяжания Божия…». Но тут же со свойственной ему смелостью мысли обратил внимание слушателей на недостаточность самодовольного покорства: «Говорят, что это значит сложить навсегда руки, сесть и ожидать своего спасения. Совсем нет! Если кто в самом деле такое составил себе понятие о преданности Богу и поступает по сему понятию, тот в заблуждении: он предается не Богу, но лености… преданный Богу не тем отличается, что не действует, но тем, что не действует по собственной воле и разуму… преданность Богу не исключает действования – действования
