Зангму расположен всего в нескольких милях от Непала, но это Китай, и первое, что мы сделали — перевели наши часы на бейджинское время — на четыре часа вперед. Офицер связи объявил, в каком отеле мы остановимся и время ужина. Отель был ужасно холодным, с гулкими коpидорами и окнами без стекол, сквозь которые гуляли вечерние дождевые облака Залитые урны и переполненные пепельницы скрывались на лестничной клетке. В комнатах стояла странная зеленая и оранжевая нейлоновая мебель, гарантирующая ночные кошмары.
Ресторан располагался в подвале, рядом с пустующим баром, закрытым на цепь с висячим замком. Мы подавленно сгрудились вокруг круглого стола, поедая овощи и рис со свининой, запивая пивом без единого пузырька газа. Пытаясь уснуть в своей комнате, мне пришлось бороться с волнами накатывающейся тошноты, пока приступ рвоты и диареи не заставил меня провести большую часть ночи в промерзшем туалете. Кис, только оправившийся от своих недугов, терпимо отнесся к моему ночному хождению, не дававшему ему спать.
Чувствуя себя неуверенно, я дотащился к завтраку, чтобы выпить чашечку зеленого чая, стараясь не замечать китайцев, с жадностью, причмокивая от удовольствия губами, поедавших лежащую на огромных тарелках свинину с чесноком. Это я ещё смог стерпеть. Но когда официант открыл рядом со мной замызганный холодильник, из которого раздался настолько сильный запах тухлого мяса, что я тотчас выскочил на улицу, где меня снова вырвало на кучу отбросов.
Большая часть утра была посвящена окончанию оформления миграционных документов. Этим делом занимался Саймон как руководитель экспедиции, и я от нечего делать пошёл вместе с ним. В эмиграционном офисе настроение было изрядно подпорчено. Расстроенный сложностью процедуры и подумавший (ошибочно), что Саймон хочет пролезть без очереди, лидер группы издерганных французских клиентов предложил набить ему морду. Завязалась схватка с толканиями локтями за право первыми оказаться у вожделенною окошка, из которой невозмутимый Саймон вышел победителем и первым подал документы, — победа стоила ему упрёка от лидера французов:
— Я вижу, у вас, англичан, бешеные не только коровы!
Мы выехали из Зангму в 11–30 утра караваном из трёх джинов Land Cruiser и грузовика. Это был наш официальный транспорт, предоставленный Тибетской Альпинистской Ассоциацией по непомерной цене, которая должна была быть уплачена только в долларах США.
После армейского контрольно-пропускного пункта мы пересекли опасную зону оползня, расположенного над городом. Известно, что с гор при сильных дождях сходят смертоносные потоки камней и грязи. Сотни жизней были потеряны, прежде чем было запрещено строительство в опасной зоне. Водитель внимательно смотрел наверх перед тем, как проехать по узкой дороге, усыпанной камнями.
Четыре часа мы ехали по обрывистой дороге вдоль долины реки Бхут Коси, поднимаясь круто вверх на низкой передаче мимо леса горной сосны, и несколько раз переезжали бурную реку но ветхим бетонным мостам. Тор, сидящий рядом со мной, постоянно смотрел на свой наручный альтиметр, отмечая каждые пятьдесят метров подъёма.
— Две тысячи триста метров, — сообщил он мне, не отрывая глаз от прибора.
Примерно через тридцать километров, в часе езды до деревни Найалам, дорога ещё круче полезла в гору по склону, которой только восстановили от старых оползней и обломков селя. Огромные бульдозеры восстанавливали участки дороги, ещё недавно сползшей вниз, и раз или два нам приходилось выходить из джипов и идти пешком, чтобы не перегрузить непрочную дорогу. Действительно, весь склон был пропитан талой водой. Лишённая растительности, способной скрепить глинистую землю, дорога была похожа на кашу, сползающую со стенки кастрюли. Весь склон был в движении, и мы были счастливы, когда въехали в Найалам и оказались на твёрдой каменистой дороге.
Найалам расположен на самом краю Тибетского нагорья в верхней части долины Бхут Коси у подножья Шиша-Пангмы, широкого пика высотой 8012 метров. Как и Зангму, деревня расположена вдоль одной улицы со стоящими в беспорядке по её сторонам лоджиями и чайными. Некие честолюбивые амбиции были воплощены в Рождественских световых экранах, сияющих ярче или тусклее в зависимости от мощности городского генератора. Большинство местного населения были китайцы, занятые неблагодарной работой — постоянно восстанавливать путь, связывающий их с Непалом.
Здесь произошла некая неурядица: наш офицер связи хотел поселить нас на ночь в одну из лоджий Найалама, Саймон же хотел проехать ещё час и подыскать место для лагеря, где мы могли бы остановиться на несколько дней для акклиматизации. В конце концов, был найден компромисс — экспедиция разбивает лагерь в подходящем месте, где и остается вместе с представителем ТАА, который будет приглядывать за нами. Остальные же представители ТАА вместе с водителями возвращаются в Найалам, где будут жить с относительным комфортом.
В тридцати километрах от Найалама, за полчаса до наступления темноты, мы нашли подходящее для лагеря место на краю неопрятной деревеньки — маленькую зеленую полянку, окруженную ивняком. Шумная ватага ребятишек с открытыми ртами наблюдала за тем, как мы неуклюже ставили наши палатки. Диковатое взрослое население деревни тоже собралось, возбужденно судача по поводу горы снаряжения, выгруженного нами из грузовика. Пока мы «сражались» с палатками, дети, увлекаемые подрастающим любопытством, то и дело приближались к нам. Видя это, одни из шерпов стал с диким рёвом размахивать в воздухе огромной палкой, прогоняя их. Всё это быстро обернулось игрой в кошки-мышки, где смеющиеся дети убегали, спасая свои жизни, через поляну от своего преследователя, что неизбежно кончилось слезами, когда один из мальчишек с разбегу врезался в дерево.
Только мы поставили лагерь, обитатели деревни, как по мановению волшебной палочки, молча ускользнули в наступившую темноту. Мы первый раз поели в палатке-столовой, с трудом запихивая в рот рис, капусту, клецки, — высота 4600 метров свела наш аппетит до минимума. Мои живот ещё не успел оправиться от отравления, полученного в Зангму, и я выпил только несколько полулитровых кружек чая и горячего шоколада. Мы засыпали под звуки дерущихся на улице собак.
Четыре последующих дня эта маленькая полянка была нашим домом, где мы привыкали к разреженному воздуху плато. С акклиматизацией нельзя спешить, это был только первый шаг тщательно продуманной программы, которая должна была позволить нам провести два месяца на высоте свыше 5000 метров и идти гораздо выше. Даже здесь на высоте 4600 метров при незначительном движении ощущалась разрежённость воздуха. Невозможно было наклониться и зашнуровать кроссовки, не запыхавшись, перенос двадцатикилограммовой бочки на несколько метров требовал сидячего отдыха, а распаковка рюкзака вызывала утомление.
