Помимо курсов, прослушанных Амазаспом в 1902/03 учебном году по юридическому факультету, он почти регулярно слушал лекции Ключевского по русской истории. Талантливый лектор, блестящий оратор, вдохновенно излагавший историю русского народа, Ключевский заполнял сердца студентов пламенной любовью к науке, к великому прошлому русского народа и к освободительной функции человеческого разума. Яркие впечатления от лекций Ключевского он сохранил навсегда.
В 1903 году у Амазаспа уже были многочисленные рукописные стихи, как оригинальные, так и переводные (переводы Байрона, Шелли, Лермонтова, А. Толстого, Надсона, Гесиода и др.), которые были готовы к изданию в Тифлисе.
Учебный год окончился, но Амазасп испытывал недовольство характером приобретённых им знаний.
Университет, как высшее учебное заведение, как рассадник науки, в его представлении сиял, как высшее, облагораживающее учреждение. В таком аспекте он, естественно, ждал радикальных преобразований своего интеллекта. В действительности же, его знания обогатились весьма незначительными новыми данными. Требование к научным основам филологии и юриспруденции у Амазаспа гипертрофированно возрастало и, соответственно, росла неудовлетворённость университетским преподаванием.
Однако в течение почти всего ноября Амазасп без пропуска посещал лекции по юридическому и по историко-филологическому факультету. Но однажды к нему приехал его друг Манвелян и между делом заметил: «Говорят, науки, в особенности гуманитарные, замечательно поставлены в Санкт-Петербургском университете. Там преподают такие светила, как Таганцев, Фойницкий, Введенский, Зелинский, Петражицкий и другие, которые пользуются мировой славой. Если бы мне представился выбор университета, то я, несомненно, предпочёл бы Петербургский». Это мнение, хотя оно никем и не было поддержано, сильно запечатлелось в сознании Амазаспа. Всю ночь он обдумывал этот вопрос и пришёл к необходимости переезда в Санкт-Петербург.
Немедленно он отправился в университет, представился его ректору, профессору Тихомирову и попросил выдать ему документы. Получив документы, он без оглядки помчался домой и собрался в путь. В тот же вечер он выехал из Москвы в Санкт-Петербург.
По прибытии в Санкт-Петербург Амазасп первым делом нанял комнату на 6-й линии Васильевского острова, недалеко от Андреевского рынка, и затем пошёл в университет с целью представить документы и просить о приёме. И здесь случилось то, что вообще является закономерностью его индивидуальной жизни. Почти все его дела и все крупные события новой жизни начинались со скандала и с больших осложнений. Чем это объяснить? Отец Амазаспа был в высшей степени скромным, уживчивым и всегда шагал по мирным путям жизни. Таким же был его дед Артен-ами, точно такими же станут дети Амазаспа. Он же во всех делах и при всех начинаниях всегда шёл в лобовую атаку, всегда отстаивал принципиальное действие и такое же обращение к себе. Отступлений от принципа, правонарушений он не терпел, и не только не терпел, но и воинственно реагировал на них. Следствием этого и являлись вечные конфликты.
Итак, Амазасп явился в университет и представился ректору. Это был профессор Жданов, по специальности астроном, человек максимально несимпатичный, жёсткий, грубый в обращении, к тому же реакционный по политическим воззрениям, который терпеть не мог представителей национальных меньшинств, особенно армян.
Амазасп, войдя в зал Совета, где ректор принимал посетителей, поклонился. Но на его поклон по правилам приличия не последовало ответа. Тогда он заявил: «Ваше превосходительство! Представляю при сём документы и как студент юридического факультета Московского университета, прошу вашего распоряжения о зачислении меня студентом Петербургского университета». Ректор Жданов косо посмотрел на него, с презрительным взглядом взял у него документы, пробежал заявление и заговорил: «Откуда вы родом и как попали сюда?»
— Я с Кавказа. По национальности я армянин. Но какое отношение к делу может иметь этот вопрос? Закон даёт возможность учиться, где хочу.
— Ещё чего не хватало?! Законность… Ступайте вон! Учитесь там, у себя на Кавказе, в своих армянских школах, а здесь вам нет места… Уходите!
Сказав это, он грубо швырнул документы в сторону Амазаспа. Тогда Амазасп с возмущением обратился к нему:
— Ваше превосходительство, ректор Петербургского университета, который возглавляет храм науки, лично является первосвященником науки… Мне кажется, здесь не должно быть места подобному обращению с посетителями… Я имею право поступить в данный университет и настаиваю на соблюдении законного порядка!
Во время этого скандала вошёл проректор, человек спокойный, порядочный, вежливый.
— В чём дело? Что за скандал?
Когда ректор объяснил случившееся, он с чувством достоинства, мягко и вежливо обратился к Амазаспу:
— Успокойтесь, молодой человек! Мы рассмотрим ваше дело.
Проректор его успокоил, и Амазасп вышел. Совершенно случайно в коридоре он столкнулся с человеком приятной наружности. Это был Николай Адонц, который подошёл и участливо спросил:
— Откуда вы? Что случилось?
Амазасп рассказал о случившемся.
— Настоящий черносотенец, а не ректор университета! — сказал Адонц. — Приходите сегодня ко мне, и мы решим, как быть.
Вечером, часов в семь, Амазасп был у Адонца. Оставленный при университете, Адонц в это время готовился к защите диссертации магистра. Он посоветовал Амазаспу обратиться к профессору Марру, являвшемуся крупной величиной в университете и пользовавшемуся большим авторитетом.
Имя Марра было Амазаспу знакомо. Он знал, что Марр занимает кафедру армянского языка и считается одним из видных профессоров.
Николай Яковлевич Марр жил на Васильевском острове, на 7-й линии. Он произвёл на Амазаспа огромнейшее впечатление. Сидя перед ним, Амазасп совершенно забыл цель своего визита и любовался согревающими лучами его светлой личности. В его умных карих глазах были видны глубина мысли и благородство, в быстрых движениях выявлялись высокая чувствительность, нервность и страстность глубокой, даровитой натуры.
Амазасп сообщил краткие о себе сведения, и началась подробная беседа о Лазаревском институте, о В. Ф. Миллере, о котором Марр отзывался с большой теплотой, об армянской публицистике, о редакторах газет «Мшак» и «Нор Дар» и т. д. Так Амазасп просидел у него до поздней ночи. Когда Амазасп собрался уходить, Марр сказал:
— Не стесняйтесь, приходите ко мне! Если нужно будет, я вам помогу.
Только при этих словах Амазасп открыл тайну своего визита и рассказал об инциденте у ректора.
