Представленная вниманию читателя работа вполне однозначно отвечает на вопрос о «непоследовательности» приказа: весомых результатов в захвате Юхнова корпусу П. А. Белова достигнуть не удалось, и он перешел к обороне. Если мы обратимся к оперативным сводкам Генерального штаба Красной Армии, то увидим ту же картину. В оперативной сводке на 8:00 2 января сказано: «Опергруппа Белова вела бои за овладение г. Юхнов». На следующий день, 3 января 1942 года, положение кавалерийского корпуса Белова характеризуется следующим образом: «Опергруппа Белова вела упорные бои с крупными силами противника».
При этом тезис П. А. Белова о том, что он мог взять Юхнов очередным обходным маневром, представляется неубедительным. Перенос направления удара означал растягивание фронта, разрежение боевых порядков, что в схватке с активным и решительным противником было опасно. Уже 3 января 1942 года не все соединения корпуса вели наступление, оперсводка Генштаба за этот день гласит: «2 гв. кд, отражая атаки противника, вела бои на рубеже Любимово – Жилетово». К Юхнову группа Белова вышла уже к исходу дня 30 декабря и последующие дни, вплоть до приказа о повороте на Мосальск, вела безуспешные бои на подступах к городу. Вполне логично, что для сохранения темпов операции Г. К. Жуков развернул кавалерийский корпус на новое направление, рассчитывая захватить Юхнов силами подходящей с востока 50-й армии И. В. Болдина.
Чтобы придать весомость своим словам, П. А. Белов процитировал в своих мемуарах германского генерала Блюментрита:
«Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам было непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов—Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения. По ночам кавалерийский корпус Белова, который во второй половине декабря причинил нам так много беспокойства, продвигался в нашем глубоком тылу по направлению к Юхнову. Этот корпус достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее. Он, продолжал продвигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах».
На самом деле никакого чуда не произошло: оправившись от шока начала декабря 1941 года, немецкое командование приняло ряд решительных мер по восстановлению целостности фронта. Утверждение Блюментрита не более чем беллетризация и без того драматичных событий зимы 1941/42 года. Появившаяся по итогам Тульской операции 40-километровая брешь между 4-й и 2-й танковой армиями была запечатана группой Штумме и перебросками войск транспортной авиацией.
34. В полосе Калининского фронта в январе 1942 года развернулось сражение, во многом определившие судьбу контрнаступления под Москвой. Стягивание на московское направление крупных сил транспортной авиации начало давать вполне зримый эффект. В результате наступления Калининского и Северо-Западного фронта в районе Оленино был окружен xiii армейский корпус. Благодаря организации снабжения по воздуху он избежал разгрома, а в конце января 1942 года был деблокирован ударом 9-й армии Вальтера Моделя. Одновременно контрудар Моделя привел к прерыванию основных коммуникаций 39-й и 29-й армий Калининского фронта. В дальнейшем 29-я армия была отсечена от 39-й и уничтожена в Мончаловских лесах. Разгром 39-й армии в силу разных причин был отложен на полгода и произошел в июле 1942 года.
35. Наступление 20-й армии на реке Лама стало первым примером так называемого «артиллерийского наступления» и в послевоенные годы вошло в учебники. Большие потери в Приграничном сражении вынудили советское руководство облегчить штаты стрелковых дивизий: в июле 1941 года из них были изъяты 152-мм гаубицы и с 32 до 8 единиц уменьшено число 122-мм гаубиц. Все поступавшие от промышленности 152-мм орудия и значительная часть 122-мм орудий шли на вооружение артиллерийских полков, находившихся в подчинении армий и фронтов. Это позволяло концентрировать артиллерию на направлении главного удара, что было впервые сделано в наступлении на реке Лама. Эта практика была закреплена директивным письмом Ставки ВГК от 10 января 1942 года, гласившим:
«Чтобы артиллерийскую поддержку сделать действительной, а наступление пехоты эффективным, нужно от практики артиллерийской подготовки перейти к практике артиллерийского наступления.
Что это означает?
Это означает, во-первых, что артиллерия не может ограничиваться разовыми действиями в течение часа или двух часов перед наступлением, а должна наступать вместе с пехотой, должна вести огонь при небольших перерывах за все время наступления, пока не будет взломана оборонительная линия противника на всю ее глубину.
Это означает, во-вторых, что пехота должна наступать не после прекращения артиллерийского огня, как это имеет место при так называемой «артиллерийской подготовке», а вместе с наступлением артиллерией, под гром артиллерийского огня, под звуки артиллерийской музыки.
Это означает, в-третьих, что артиллерия должна действовать не вразброс, а сосредоточенно, и она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действия ударной группы армии, фронта, и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление.
Любая наша армия, как бы она ни была бедна артиллерией, могла бы сосредоточить в районе действия своей ударной группы 60–80 орудий, обратив на это дело армейский артиллерийский полк и взяв у своих дивизий, скажем, по две батареи дивизионной артиллерии и десятка два-три 120-мм минометов. Сформированная таким образом группа артиллерии была бы вполне достаточна для того, чтобы взломать оборону противника и оказать таким образом неоценимую артиллерийскую поддержку ударной группе армии. Если этого не делают наши армии, то это происходит потому, что они недооценивают великое значение массированного артиллерийского огня для наступления пехоты.
Любой наш фронт, как бы он ни был беден артиллерией, точно так же мог бы сосредоточить в районе действия ударной группы фронта 150–200 орудий, обратив на это дело свой фронтовой артиллерийский резерв и взяв у ряда своих армий их армейские артиллерийские полки и хотя бы одну треть их дивизионной артиллерии. Сформированная таким образом группа артиллерии была бы вполне достаточна для того, чтобы взломать оборону противника в районе фронта. Если этого не делают наши фронты, то это происходит потому, что они недооценивают великое значение массированного артиллерийского огня для наступления пехоты».[168]
