Никто из этих женщин не знал тогда, что одно направление означает жизнь, а другое – нечто совершенно иное. Судьба женщин, выбранных в тот день Менгеле, осталась неизвестной.
Йозеф Менгеле представлял большую опасность для Приски и ее чада, до чьего рождения оставалось много времени, но девушка не представляла, с чем ей придется столкнуться. В последующие месяцы голод стал ее главным врагом, однако умереть от голода было одним из наименее мучительных исходов.
Сестра голода – жажда – неистово мучила ее на протяжении всего заключения, вместе с истощением, страхом и болезнями. Беременное тело глодало само себя изнутри, а болезненная нужда в пище почти сломила ее дух.
Во времена особенно сильных мук Приска вспоминала, как прижималась носом к стеклу кондитерской лавки по пути в школу, перед тем как позволить себе свою любимую коричную булку в сахарной пудре и цветной обсыпке. Воспоминание о том, как сладкие крошки булочки катятся на ее блузку в той кондитерской в Злате-Моравце, вмещало в себя все ее идиллически светлое детство в месте, которое ныне является частью Словацкой Республики. Известный добычей золота городок, где она выросла, находился приблизительно в ста километрах от Братиславы. Название одной из рек, протекающих поблизости, Златнанка, происходит от словенского слова «золото». Городок процветал, как и сообщалось в названии: большая церковь, гостиница, школы, целые проспекты магазинов, кофеен и ресторанов.
Родители Приски, Эмануэль и Паула Рона, владели самой именитой кошерной кофейней в городе – именно там собирались главные местные деятели. Благодаря удачному расположению в центре города у кофейни имелся красивейший дворик. Эмануэль Рона нашел это предприятие по объявлению в газете в 1924 году, когда ему было около сорока лет. В поисках прибыли Эмануэль принял твердое решение переехать с женой и детьми из глухого городка Стопков на границе с Польшей. Приска родилась 6 августа 1916 года, на момент переезда ей уже исполнилось 8 лет, и каждый раз она вместе с семьей возвращалась в Стопков, чтобы навестить овдовевшего деда по материнской линии, Давида Фридмана, который владел таверной и был широко известен своими сатирическими памфлетами. Кафе в Злате-Моравце, как позже скажет Приска, всегда было красиво и безукоризненно чисто благодаря стараниям ее родителей и их работников. Помимо прочего, в кафе была отдельная комната, которую мать гордо звала «chambre séparé» – там находилось восемь музыкантов в черных костюмах, которые играли для посетителей каждый раз, когда мать одергивала кулису. «У нас были отличные музыканты и прекрасные танцоры. Кофейня с каждым днем хорошела. Я так нестерпимо любила свое детство». Мать Приски была на четыре года моложе отца и на голову выше него, невероятной красоты женщина, всегда гордившаяся своей семьей. После женитьбы она взяла словацкое окончание к своей фамилии (-ова). Паула Ронова всегда подтверждала свою репутацию прекрасной жены, матери и повара, была исключительно мудрой женщиной, мало говорила и много думала. «Моя мама была моим лучшим другом». Отец же, напротив, был строг и всегда переходил на немецкий или идиш, если не хотел, чтобы дети слушали. Приска, с детства наделенная способностями к языкам, втайне все понимала. Эмануэль не отличался усердием в соблюдении формальностей, но понимал ценность семейной репутации, поэтому стабильно водил семью в синагогу на все значимые еврейские праздники.
«Очень важно было вести себя прилично именно из-за кофейни. Мы должны были представляться хорошей семьей, хорошими друзьями и хорошими владельцами, иначе люди перестали бы к нам ходить». Из пяти детей в семье Приска была четвертой, при рождении ей дали имя Пирошка. Старшим был Андрей – Банди. Следом шли Елизавета – Боежка, и Аничка – «малышка Анна». Спустя несколько лет после рождения Приски на свет появился Юджин, кого чаще называли Яничко или Янко. Между Приской и Юджином был еще один ребенок, но он умер в младенчестве. В Злате-Моравце семья жила в комнатах, прилегающих к кофейне, там было достаточно места, чтобы выделить каждому ребенку отдельную спальню. Домашний сад спускался к полноводной речке. Приска была атлетичной активной девушкой, часто купалась в реке с друзьями и играла в теннис на заднем дворе. И Приска, и ее сестры были красавицами с блестящей россыпью черных волос, девочки всегда светились здоровьем и излучали радость. Местные дети с удовольствием играли с ними, а Приску вскоре стали нежно звать «Пири». «Не было разницы между евреем и неевреем, мы со всеми дружили одинаково». Все детство их окружали добрые женщины, которые относились к ним по-матерински, заботились, помогали с уроками. В их собственной семье питались хорошо, в меню каждого приема пищи обязательно присутствовало кошерное мясо. Всегда приносили десерт из кафе. Приска была сладкоежкой, ее любимым блюдом стал венский шоколадный торт с меренгой и абрикосовым вареньем.
В школе не преподавали религиозных дисциплин, но вся семья исправно молилась по пятницам, совершала ритуал омовения рук и только после этого садилась к изысканному шаббатному столу, украшенному изысканными серебряными подсвечниками и скатертью тончайшей работы. Приска была одной из шести девочек в классе, где училось 30 человек. Ее сестра Боежка была настоящим лингвистическим гением, буквально впитывая языки без каких-либо усилий. Однако книги не представляли для Боежки большого интереса, она увлекалась прикладным искусством, в особенности вышивкой, где ей не было равных. Приске, в отличие от сестры, приходилось прилагать усилия для усвоения знаний, но она была усидчивой, и вскоре образование стало ее главной страстью. В своем стремлении открывать мир и познавать его все глубже она отличалась и от другой своей сестры, которая больше интересовалась куклами и нарядами. «Я гордилась тем, что у меня есть Знание», – отмечала Приска. С ранних лет она увлеклась христианством и частенько заглядывала на местное католическое кладбище по пути из школы. Особенно ее впечатляли надгробия и мавзолеи, девочка всегда интересовалась «новоприбывшими», сочиняла истории их жизни. Ее мать Паула всячески поддерживала жажду знаний и безумно гордилась, когда ее дочь стала первой в семье, кто поступил в местную старшую школу – гимназию им. Янки Краля. Школа выглядела внушительно: трехэтажное белое здание с лепниной было возведено в 1906 году напротив кладбища и городского муниципалитета. Приска стала одной из пятисот студентов этой школы, где учились с 10 до 18 лет. Там она изучала английский и латынь, помимо обязательных немецкого и французского языков.
Все остальные отпрыски семьи учились только в средней школе, за исключением Банди, который посещал экономический колледж. Азартная по своей натуре Приска побеждала на многочисленных олимпиадах, завоевывала академические награды, что всегда вызывало радость профессоров. Помимо того, что она стала любимицей учителей, Приска была еще и предметом мечтаний многих одноклассников – молодые люди часто просили ее помочь с заданиями по английскому языку и толпами собирались в ее саду, где она проводила занятия. Сама Приска говорила: «О Злате-Моравце у меня только самые светлые воспоминания».
