точку. Я не спал почти две ночи, я болел, я устал от всего этого стресса и транспорта, а он стоял рядом и с перерывами на смех повторял:
– Дорожное приключение, дорожное приключение!
Йон оббежал весь аэропорт, обзвонил всех организаторов, хотел даже тайком пробраться на борт, но все без толку: самолет улетел без нас.
– Поехали домой, – простонал я.
– Ничего подобного, – ответил Йон и потрепал мои кудрявые волосы. Ненавижу, когда трогают волосы.
Йон все же раздобыл нам новые билеты, и мы спустя полдня обитания в аэропорту сели в самолет. Наши места оказались самыми последними в хвосте, где сильно трясло и пассажиры постоянно ругались с бортпроводницами, чтобы попасть в туалет.
Я надел наушники, пытаясь абстрагироваться и забыться в медитации. Йон сразу же разговорился с девушкой в соседнем кресле.
Как же я боюсь летать…
На «Тавриду» нас привезли уже ночью, когда церемония открытия закончилась. Нас разместили в домике с двумя двухъярусными кроватями. Я занял кровать снизу. Йон забрался наверх. Он всегда любит выше, быстрее, сильнее.
Он сразу же отправился на прогулку. Я выскочил за ним и второпях забыл толстовку. Йон шел впереди, хромая по острому гравию, но обувь так и не надел. Я шел за ним и ежился от холода.
Йон растворился во тьме, а передо мной открылась дикая, но прекрасная картина. Я стоял на холме, а внизу горел огромный костер, вокруг которого сидели люди и пели. Это было так чудесно. Я посмотрел на звезды и улыбнулся.
Вдруг стало теплее. Я спустился к костру и почувствовал себя дома. Огонь горел внутри черной металлической клетки, напоминающей птичью. Рядом сидел паренек, играл на гитаре и пел. Я вспомнил молодость.
Я хотел сесть на качели подальше от всех, но Йон указал на свободное место прямо напротив музыканта. Я безмолвно проследовал туда. Я пел все песни, даже не зная их. Я смотрел на людей и чувствовал в них что-то родное, хотя видел их впервые.
– Завтра важный день. Будут выступать главы основных издательств. Тебе надо будет проявить себя, рассказать что-нибудь о себе. Вывести их на диалог, – сказал мне Йон, когда мы шли к домику от костровой.
– Не знаю, как-то неудобно все это, – ответил я.
– Тебе тридцать два года. В тебе метр восемьдесят роста и мышцы, у тебя борода и татуировки. И ты боишься человеку вопрос задать?
– А как это делается?
– Назови свое имя и скажи, что собираешься стать всемирно известным писателем. А дальше все само пойдет.
– Не слишком ли пафосно?
– Ты собираешься стать всемирно известным писателем или нет?
– Ну, да…
– Вот и действуй тогда!
– Но ты же знаешь, что у меня не очень с этим. Просто-то к людям подойти сложно. А тут генеральные директора издательств…
– Так… Значит, сейчас потренируешься. Видишь, впереди парни и девчонки идут? Просто подойди и познакомься.
– А что сказать?
– Скажи «Привет, ребятки. Как дела?», и разговор начнется.
– Странно это все – подходить к людям и задавать бессмысленные вопросы…
Полночи я не мог уснуть. Все думал, как же я завтра при всех буду обращаться к людям, а ведь даже наедине это дается мне тяжело.
Проснулся я – будто вышел из комы. С трудом запихнув в себя завтрак в столовой, я направился через пыльное поле в огромный шатер, где и происходила встреча со спикерами. Я пошел к задним рядам, но увидел, что Йон машет мне с первого. Он занял мне место прямо напротив ведущего и редактора известного издательства.
В конце выступления я поднял трясущуюся руку и промямлил что-то невразумительное. Время остановилось. Я увидел, как взгляды всего зала устремились на меня. Я вспомнил школу. Вспомнил, как не мог выдавить из себя и пары слов, а учительница презрительно ставила двойку под звонкий хохот одноклассников.
Вдруг туман неприятных воспоминаний рассеялся. Спикеры отшутились и в довольно позитивном ключе ответили, что мне надо больше стараться и все получится. Никто не смеялся надо мной, никто не пытался устыдить меня на глазах у всех. Приятное чувство.
На протяжении всего форума время ускорялось и замедлялось, вытворяя крайне невероятные штуки. Йон постоянно занимал мне место в первом ряду и подговаривал на всякие дикости. Я не сказал этого на выступлении спикеров, но позже взобрался на разноцветную пирамиду и проорал, что стану писателем, которого будут читать во всем мире. Такой свободы и легкости я никогда не испытывал.
– Подойди и поговори с ними, – прошептал мне на ухо Йон, когда закончилась первая лекция писательниц, по выходным собирающихся на шабаше микрофонных говорунов.
Они были лучшими на этом празднике литературы и заряжали всех своей энергией и позитивом. Это окрыляло. Я подошел и что-то сказал. Они ответили, и мы просто поговорили. Теперь мы друзья. Или были ими в прошлой жизни?
Я забрался на холм, где стоит белый маяк, и осмотрелся. Подо мной раскинулась огромная территория в двести гектаров. Территория красоты, радости и вдохновения.
Около маяка сидела парочка. Они приехали на «Тавриду» вместе. То ли любовники, то ли брат и сестра: два почти идентичных альбиноса. Александра – блогер и медсестра, и Александр – автомеханик и поэт. Я подошел к ним и заговорил. Это было легко. Мы разговаривали, пока не пришло время идти на следующую лекцию. Потом мы часто встречались вчетвером: я, они и Йон.
Было много всего. Мы выезжали на пикник и запускали воздушных змеев. Водили хороводы в море и плавали на каяках. Качались ночью на качелях и смотрели фильмы с молодым Вуди Алленом. Ели арбуз под марсианские песни и покоряли деревянную крепость. Создали книгу кулинарных заклинаний «Абринектоперс» и играли «In the end» на огромном металлическом тамтаме.
Как-то вечером на дискотеке Йон вытащил из ниоткуда отрывной календарь на триста шестьдесят восемь страниц и порвал его пополам. Он любит подобные штуки: вытворить нечто такое, чтобы все пришли в восторг, пусть даже из-за какой-нибудь глупости. Ирония заключалась в том, что почти никто этого не увидел. Зато он сильно порезал правую руку о металлическое крепление – вся ладонь была в крови.
Йон не пошел в медпункт. Просто приложил салфетку и продолжил плавно двигаться под музыку. А затем вытолкнул меня на середину танцпола, и мне пришлось делать вид, что я умею танцевать. Благо напротив меня оказалась девушка с эльфийскими глазами цвета черного солнца. Светлая и живая. Она двигалась так же безумно, как я. Это было прекрасно.
Я больше не чувствовал неловкости в общении с людьми. Да и как такое возможно, когда
