Граф Шароле, возмущенный тем, что оскорблен его друг и союзник, несколько раз порывался ответить на эту речь. Но Морвилье постоянно прерывал его словами: «Монсеньор де Шароле, я прибыл сюда говорить не с Вами, а с монсеньором Вашим отцом». Граф не раз умолял своего отца, чтобы тот позволил ему ответить, но герцог возражал: «Я ответил за тебя так, как, мне кажется, отцу следует отвечать за сына. А если тебе все же очень хочется высказаться самому, то подумай сегодня, а завтра скажешь все, что пожелаешь». Еще Морвилье говорил, что заключение графом союза с герцогом Бретонским он может объяснить только тем, что король отнял у графа пенсию и губернаторство в Нормандии, которые ранее даровал [11].
На следующий день на совете в присутствии тех же лиц граф Шароле, преклонив колени на бархатный коврик, взял слово первым и, обращаясь к отцу, сказал о бастарде Рюбанпре, что его арестовали по справедливой и разумной причине и это обнаружилось во время следствия (я, однако, думаю, что причины вовсе не существовало, а были лишь сильные подозрения. Я был свидетелем его освобождения из тюрьмы, где он провел пять лет). После этого он стал опровергать обвинение, выдвинутое против него и герцога Бретонского, заявив, что они действительно заключили дружеский союз и стали братьями по оружию, но что этот союз создан не в ущерб королю и его королевству, а чтобы ему служить и помогать, если понадобится; что же касается пенсии, которую у него отняли, то он получил лишь четвертую ее часть – 9 тыс. франков [12] – и никогда не требовал вернуть ни ее, ни губернаторство в Нормандии, ибо благодаря милости своего отца он может вполне обходиться без других благодетелей.
Думаю, что, если бы не страх перед присутствовавшим отцом, к которому была обращена его речь, граф высказался бы гораздо резче. Под конец герцог Филипп произнес весьма кроткие и мудрые слова: он умолял короля не торопиться принимать на веру то, что порочит его и сына, и быть всегда милостивым к ним.
Затем принесли вино и угощение и послы откланялись. Когда граф д’Э и канцлер отошли от графа Шароле, простившись с ним, тот, находясь довольно далеко от отца, сказал епископу Нарбоннскому, подошедшему к нему последним: «Передайте королю, что я смиренно препоручаю себя его доброй милости, и скажите ему, что неплохо мне намылил здесь шею через своего канцлера, но не пройдет и года, как он в этом раскается». Епископ Нарбоннский по возвращении передал эти слова королю, о чем Вы позднее узнаете. Это породило взаимную ненависть между королем и графом Шароле, и король почти потерял надежду выкупить города в верховьях Соммы – Амьен, Абвиль, Сен-Кантен и другие, переданные королем Карлом VII герцогу Филиппу Бургундскому по Аррасскому договору с условием, что герцог и его наследники мужского пола будут владеть ими, пока король не выкупит их за 400 тысяч экю [13]. Однако герцог, состарившись и препоручив ведение всех своих дел двум братьям – монсеньору де Круа и монсеньору де Шиме, а также другим представителям их дома, принял выкуп от короля и вернул ему названные города. Граф Шароле, его сын, был этим крайне возмущен, поскольку это были земли, лежавшие на границах их владений, и вместе с ними терялось большое число подданных – добрых рояк. Он обвинил в этой сделке членов семейства Круа, и, когда его отец, герцог Филипп, совсем одряхлел, а дожидаться этого пришлось недолго, он изгнал их из земель отца, лишив всех должностей и имуществ.
Через несколько дней после отъезда вышеупомянутых послов в Лилль приехал герцог Бурбонский Жан [14] якобы для того, чтобы навестить своего дядю герцога Филиппа, который весьма благоволил к дому Бурбонов. Герцог Бурбонский был сыном его сестры, уже долгое время вдовевшей и жившей у брата с некоторыми из своих детей – тремя дочерьми и сыном.
Однако истинной причиной приезда герцога Бурбонского было стремление убедить и склонить герцога Бургундского к тому, чтобы он собрал армию. То же самое должны были сделать и другие сеньоры Франции, дабы выразить королю протест против дурного порядка и отсутствия справедливости при его правлении, и если он не пожелает исправить положения, то принудить его к этому силой. Так началась война, впоследствии названная войной за общественное благо, ибо на словах она велась во имя общественного блага королевства [15].
Герцог Филипп, прозванный после смерти Добрым, дал согласие на сбор войска, но истинный замысел ему открыт не был, и он совсем не ожидал, что дело дойдет до войны. Войско сразу же стало собираться. К графу Шароле в Камбре, где в то ж.е время был и герцог Филипп, приехал граф Сен-Поль, ставший позднее коннетаблем Франции [16]. Туда же прибыл и маршал Бургундии, происходивший из дома Нефшателей. Граф Шароле созвал во дворце епископа Камбре большое собрание советников и других приближенных к его отцу лиц и тогда-то объявил всех членов дома Круа своими смертельными врагами и врагами отца, несмотря на то что за сеньором де Круа давно уже была замужем дочь графа Сен-Поля, который, правда, утверждал, что он вынужден был отдать ее помимо своей воли. В конце концов все де Круа были изгнаны из владений герцога Бургундского, потеряв значительное имущество.
Герцог Филипп был всем этим крайне недоволен, ибо племянник сеньора де Круа монсеньор де Шиме, добропорядочный молодой человек, был его первым камергером, и он бежал, не попрощавшись со своим господином, опасаясь за свою жизнь, ибо, как ему передали, иначе его бы арестовали или убили. Но преклонный возраст герцога Филиппа вынуждал его терпеливо сносить все, что делалось против его людей, поскольку он возвратил королю Людовику сеньории на Сомме за 400 тысяч экю. А граф Шароле обвинил членов семейства Круа в том, что именно они присоветовали герцогу Филиппу вернуть их. Граф Шароле, однако, полностью помирился с отцом и немедля собрал армию. Под его началом было примерно 300 кавалеристов и 4 тысячи лучников.
В качестве главного распорядителя и главнокомандующего при нем состоял граф Сен-Поль, который поставил по приказу графа Шароле большое число добрых рыцарей и оруженосцев из Артуа, Эно и Фландрии. Такие же по составу и столь же крупные отряды привели под своей командой монсеньор де Равенштейн, брат герцога Клевского, и бургундский бастард Антуан. Были и другие командующие, но, чтобы не быть многословным, я их здесь не буду называть. Среди прочих было двое рыцарей, которых очень уважал граф Шароле. Один – сеньор Обурден, незаконный брат графа Сен-Поля, старый рыцарь, прошедший выучку в былых войнах между Францией и Англией, когда во Франции царствовал Генрих V Английский, а герцог Филипп был его союзником [17]. Другого звали сеньором де Конте, и он, кажется, был такого же возраста, что и первый. Оба были очень храбрыми и мудрыми рыцарями, и им поручили главное попечение об армии.
