— Да, верно. А «хой» — просто восклицание, я часто произношу его во время песен. То что оно напоминает кому-то Цоя — случайность.
— Мне так показалось, что песня «Мент из вытрезвителя» основана на личном жизненном опыте.
— Это верно. В вытрезвителе пять раз я бывал. И песню написал после очередного посещения. Я тогда еще на заводе в Воронеже работал. Шел по улице пьяный, меня и забрали. Вернулся злой и песню сел писать такую же злую. Но злая не получилась... Кстати, в прошлом году в Таганроге наш концерт отменили именно из-за этой песни по личному распоряжению начальника местного вытрезвителя.
— А песня «Ядрена вошь»?
— Тоже. Когда вернулся из армии, переспал с одной девчонкой, и она меня заразила.
— Ты не думал над тем, что бы спеть что-нибудь блатное?
— Нет, там все что можно было спеть — спето. Мои песни, кстати, очень любят в «зоне». У меня корифан оттуда недавно вернулся — рассказывал.
— А ты сам случайно там не был?
— Нет. Правда, раз туда чуть не попал. Еще перед армией мы с друзьями «надрались» и пошли искать приключений. Вышли на берег реки, а там сидят рыбаки, удят рыбу. Ну мы их всех очередно попотрошили. Вскоре милиция всех повязала. Один получил три года тюрьмы, другой — два года «химии», один — год условно. Мне удалось отмазаться. Сыграло роль то, что я ничего не взял.
— А как у тебя со спиртным?
— Я не алкоголик, но это дело люблю. Перед концертом принять «дозу» мне просто необходимо, иначе я очень быстро устаю. Сейчас, например, грамм триста водки выпил.
— Существует такая точка зрения, что ты в своих песнях проповедуешь безнравственность.
— Я с этим не согласен. Если поешь о человеческих пороках — это не значит, что сам их одобряешь. Пожалуй, это даже своеобразный вид борьбы со всякой грязью.
— Отношение к религии?
— Никакое. Люблю мистику, интересуюсь загробной жизнью и т.д.
— Какое у тебя образование?
— 10 классов. Круглый троечник, был по всем предметам.
— А ты с Журавлевой не знаком случайно?
— Чуть-чуть. Она у нас в Воронеже в кабаке раньше пела, потом ее Сарычев на эстраду вытащил.
— Что больше нравиться из своих песен?
— Каждая песня нравиться, когда ее только что напишешь. Потом надоедает. А вообще выделил бы весь альбом «Ядрена вошь». Из других команд нравяться ранние ДДТ, КИНО, АЛИСА. Из попсы никто не нравиться.
— Некоторые, например, Киркоров, считают «СЕКТОР ГАЗА» настоящим хулиганством.
— Лучше быть честным хулиганом, чем делать фальш, как Киркоров. Он ведь сам ни одной песни не написал. Я же пишу песни сам. И честно говорю о том, что иеня волнует и что я думаю.
— А как ты относишься к «голубым»?
— Терпеть их не могу. Ко мне уже два раза приставали в автобусе. По-моему, самый лучший способ отделаться от гомика — треснуть ему по морде. Сразу отлипнет.
Александр БОНДАРЬ газета «Комсомолец Кубани», г. Краснодар, декабрьский номер 1992-го КОММЕНТАРИЙ К СТАТЬЕ.
Концерт проходил в помещении сочинского цирка. Это было в декабре 92-го. Публика набила зал до отказа, и атмосфера тут царила более чем раскованная. Конечно, сказывалось наличие спиртного в буфете. Лидер никому неизвестной группы «МММ» Михаил Лемох, что предварял выход «Сектора», усиленно раазогревал публику, предлагая швыряться всем, что горит. Но, уходя со сцены, предупредил, что Юре Хою такое не нравится. «Он даже вам ничего не скажет. Просто повернётся и молча уйдёт.»
Вот вышел Юра, но публика не унималась. Наоборот. Взрывпакеты, правда, уже не летели на сцену (возможно, подействовало предупреждение директора цирка). Зато число желающих потанцевать рядом с Юрой не убывало. Одного из них — немолодого уже дядю, очень пьяного, вышибалы тащили со сцены втроём. Помог сам Юра. Продолжая петь и поддерживая одной рукой микрофон, он другою рукой подтолкнул весельчака, так что тот сразу же очутился за пределами сцены.
Кое-то предпочитал проводить время в буфете, накачиваясь спиртным под долетавшие туда звуки концерта. Молодой человек, появившийся из холла, спокойно и не торопясь, вышел на сцену. Он уже плохо понимал, что вокруг него происходит. Тяжёлой, шатающейся походкой проследовал он мимо Юры, не обернувшись даже. К нему подбежал вышибала, который тут же и получил правильный удар кулаком в челюсть. Упав на сцену, они стали бороться. Юра продолжал петь. Появился другой вышибала, и буяна вынесли, бросив где-то в проходе.
Сам концерт проходил на ура. Юра рассказывал публике анекдоты. (Один из них я запомнил. «Ребята, я тут недавно книжку прочитал. Называется «Двадцать лет спускать». Читали, нет? Там ещё четыре мушкетёра были: Атсос, Подсос, Анонис и Драчуньян.») Юра «прикалывал» публику между песнями. «Ребята, а вы знаете, какая профессия самая благородная? Это — работник медицинского вытрезвителя. Я надеюсь, что когда вы вырастете, все пойдёте туда работать.» Из зала: «Не пойдём!» «Не пойдёте? Ну и правильно». Это так Юра предварял песню «Мент». А перед песней «Голубь»: «Ребята, а вы знаете, какая птица — самая отвратительная? Это — голубь, птица мира. Она летает над нами и всё время старается нагадить нам на голову.» Помню ещё один юрин пассаж: «А вы, ребята, знаете, какой самый лучший в мире запах? Это — запах носочного мужского пота. Бабы от него просто тащаться. Вот мы, с группой, например, свои носки вообще не стираем. Они так и прирастают у нас к ногам. Кто не верит — может подойти, нюхнуть.» (Перед песней про «грязные, потные, рваные вонючие носки».) Были какие-то рассуждения про «самых несчастных в мире мужчин», предварявшие песню про импотента, но я честно говоря, этого не помню уже. Подзабылось.
Вообще, описать Юру Хоя на концерте — непросто. Это надо увидеть. Он мотается взад и вперёд, падает на сцену, показывает жестами всё то, что делают его герои. (Поднимает окурок вместе со своим «Бомжом», хватает воображаемый камень и швыряет его яростно в воображаемого «Голубя».) Телосложение у Юры не вполне атлетическое, проделывать это ему явно непросто. Неверное, всё компенсирует та неподдельная энергия, что заложена в его песнях. Энергия простого парня с рабочей окраины Воронежа, вдруг получившего возможность рассказать громко на всю страну, что он думает, и как он чувствует.
После концерта Юра выглядел выжатым, замученным. Он снял свою панковскую куртку и в атмосфере гримёрки смотрелся вполне обыденно. (Тогдашний сценический имидж Юры Хоя отличался от нынешнего: порванные джинсы, куртка с цепями, бравые ковбойские сапожки, кольцо в ухе.) В гримёрке собрались поклонники. Замечу, что в России это — явление редкое. Публика ни под каким видом не допускается за кулисы, а эстрадных «звёзд» как правило стережёт отряд телохранителей. На концерте Киркорова, например, я видел бригаду молодых людей с рациями — с одинаковыми причёсками и в одинаковых пижонских костюмчиках. Но самый мрачный ажиотаж я наблюдал на концерте Бориса Гребенщикова. Сюда не то, что публику — журналистов пускали по заранее составленному списку. И это смотрелось тем более странно, что совсем небольшой зал театра «Екатеринодар» в посёлке Пашковском (окраина Краснодара) был еле-еле заполнен. Кстати, откровенно колхозное помещение с ужасной акустикой.
