- Интерес к живописи нисколько не мешает мне нести службу, господин оберштурмбаннфюрер. Кстати говоря, ею занимаются иногда и великие люди.
Клетц понял: Либель намекал на Гитлера, который в начале своей карьеры рисовал декорации.
Однако полицейский инспектор был не из тех, кто лезет в карман за словом.
- Я хорошо знаю, чем занимаются люди, и великие и рядовые, - отрубил он. - Это моя профессия!
С тех пор оберштурмбаннфюрер, носивший на мундире крест с дубовыми листьями за карательные экспедиции, не раз в присутствии Либеля заводил разговоры о "людях, которые не нюхали фронта", и даже о людях, которым "следовало бы понюхать фронт".
Либель никак не реагировал на эти прозрачные намеки и только про себя окрестил оберштурмбаннфюрера Клетца "чертовым полицаем".
В то утро, когда Либель явился в кабинет Мельтцера, присутствие там Клетца могло означать, что дело имеет чрезвычайную важность. В руках у Мельтцера Либель увидел телеграмму.
- Прошу вас, господин обер-лейтенант, встретить, соблюдая все правила конспирации, человека, о котором здесь идет речь, - сказал подполковник, протягивая Либелю телеграмму. - Поместите его в одной из наших квартир. Затем доложите мне и... - Мельтцер сделал паузу, - оберштурмбаннфюреру Клетцу. Пароль - "Циклон".
- Слушаюсь, господин подполковник, - ответил Либель. Он взял телеграмму и собрался было идти, как со своего места грузно поднялся Клетц.
- Задержитесь на минуту, мой дорогой господин Либель, - сказал он, подходя к офицеру вплотную. - Я хотел бы предупредить вас, что человек, которого вы встретите, вскоре отправится в тыл к русским для выполнения очень ответственного задания. Кроме того, он фрон-то-вик, - Клетц демонстративно подчеркнул это слово. - Я прошу вас как следует позаботиться о нем. Не давайте ему повода для жалоб. Доложите сегодня в четырнадцать часов.
- Слушаюсь, господин оберштурмбаннфюрер, - выдавил Либель.
Клетц с деланной улыбкой смотрел на него в упор, слегка наклонив вперед лысеющую голову.
Подымаясь по лестнице из подземного бункера, где помещались в то время служебные и даже жилые комнаты абвера, он развернул телеграмму. В ней говорилось, что некий капитан Шварцбрук в 12.00 прибывает экспрессом в Берлин из Дрездена. Либель взглянул на часы. Было уже девять. Правила конспирации запрещали встречать агентов на вокзале. Нужно снять капитана с поезда на последней станции перед Берлином.
Либель заправил свой малолитражный фургончик "оппель" и на полной скорости выехал к станции Зоссен.
Машина миновала пустынные перекрестки, на несколько минут ее задержала пробка у опрокинувшегося во время ночной бомбежки трамвая. Да, к осени 1944 года жизнь в Берлине все более походила на кошмарный сон. Огромный город непрерывно вздрагивал от ударов авиации союзников. Уже целые кварталы лежали в развалинах. Разбитые витрины и окна, словно подслеповатые глаза, глядели на улицы, некогда щеголявшие чистотой. На одном из углов над развалинами Либель увидел полотнище, на котором коричневыми буквами были выведены слова: "Мы приветствуем первого строителя Германии - Адольфа Гитлера". Это потрудились сотрудники ведомства пропаганды. "Ну что ж, подумал Либель, - еще полгода, и этот "строитель" превратит Берлин в груду развалин".
...По сторонам загородного шоссе бежали ряды посаженных по линейке деревьев. Машина прошла через пригородные поселки, мимо чистых домиков под крутыми черепичными крышами. Раздумывая о своем, Либель едва не налетел на полосатый шлагбаум с надписью: "Ремонт. Объезд три километра". Дорога впереди основательно разбита, это снова следы бомбежки. Времени оставалось в обрез. Либель дал полный газ. Перед мостом через канал снова остановка. Заградительный отряд.
- На ту сторону нельзя, господин обер-лейтенант! - тревожно отрапортовал молодой ефрейтор из отряда фольксштурма.
По сторонам шоссе уже стояло с десяток машин, скрытых в тени кустов. Вдали, за каналом, стелился дым, оттуда доносился грохот зенитных батарей.
- Какого черта! - Либель с досадой ударил кулаком по баранке. - Кто у вас тут старший, позовите!
Юнец куда-то исчез и вскоре появился со стариком в форме фельдфебеля. Только что созданные той осенью отряды фольксштурма состояли из призывников семнадцати и шестидесяти лет. Старик, внимательно прищурив дальнозоркие глаза, долго разглядывал удостоверение Либеля.
- Абвер! Он из абвера! - зашептались стоявшие рядом мальчишки в солдатской форме.
Наконец старик уразумел, в чем дело, и лихо взял под козырек.
- Но ведь там, должен вам доложить, господин обер-лейтенант, как вы сами слышите, налет авиации... На станцию Зоссен... Это весьма опасно!
Либель усмехнулся.
- На фронте еще опаснее, фельдфебель! Шлагбаум поднялся, и обер-лейтенант на полном ходу повел машину через мост. Еще с насыпи он увидел подымавшееся за дымным облаком пламя. Горела станция, а в полутора километрах от нее (Либель отлично определял на глаз расстояние), сбавляя скорость, подходил дрезденский экспресс. Свернув с шоссе, обер-лейтенант повел машину по какой-то лужайке прямо навстречу поезду. И в этот момент послышался свист бомбы, раздался взрыв. Либель остановил машину и выскочил из кабины.
Основная часть самолетов - это были американские тяжелые бомбардировщики - уже прошла на Берлин. Но два самолета отстали и теперь атаковали станцию Зоссен и подходящий поезд. Крупнокалиберные пули грохнули по крышам вагонов.
Оттуда в панике выпрыгивали люди. Обер-лейтенант, не видя и не слыша ничего вокруг, кинулся к четвертому вагону. С трудом он пробился сквозь встречную толпу и втиснулся в купе. На диване сидел высокий загорелый человек в мундире капитана вермахта, одной рукой он прижимал к щеке носовой платок, другой держал большой черный портфель. Стекло в окне было разбито.
- "Циклон"! - сказал полушепотом Либель, автоматически подымая руку в приветствии.
Человек поднялся, не отнимая руки от лица.
- Возьмите мой чемодан, - сказал он. - Портфель я понесу сам, в нем документы. О черт, как это некстати! Меня огрело осколком стекла. Посмотрите, что там? - Он отнял руку.
- Пустяк, - сказал Либель. - Вам наложат шов. Немного рассечена щека. Идемте!
Взяв одной рукой чемодан, другой поддерживая капитана, Либель помог ему выбраться из вагона.
Они почти сбежали по насыпи и направились к машине. Американские самолеты разворачивались невдалеке на второй заход.
Обер-лейтенант помог высокому Шварцбруку влезть в фургон "оппеля".
- Что, не нашлось другой машины? - спросил капитан, втискиваясь в кузов.
- Инструкция требует, господин капитан, чтобы машина была закрытой и чтобы вас никто не видел. Мы поедем по городу, - ответил Либель. - Прошу вас, быстрее, самолеты возвращаются.
